Социально-политические процессы последних десятилетий обусловили многие языковые изменения. Активнее всего новые формы общественных отношений проявились в разнообразных семантических изменениях: выходят из употребления слова, выражающие неактуальные для сегодняшнего дня понятия, возвращаются к жизни лексемы, связанные с понятиями религии, административно-территориального деления, социальной структуры общества, идет переоценка отдельных слов, связанных с социально-экономическим переустройством российского общества, возрастает число заимствований [2]. Д.Н. Шмелев писал, что «именно в лексико-семантической сфере языка наиболее заметно отражаются те изменения, которые происходят в жизни общества. Появление новых понятий, предметов, учреждений и т.д. обусловливает возникновение новых слов или новых значений у ряда слов» [3, с. 85]. Фактически создается новый политический словарь, отмечается расширение значения слова с одновременной его политизацией. Например, слова перестройка, подвижка, прорыв, застой, вступив в новые контексты, приобрели социально-политическую значимость. В слове перестройка усилился его именной характер и расширилась сочетаемость слова. На передний план выдвинулось значение «коренное изменение в политике и экономике, направленное на установление рыночных отношений, на развитие демократии и гласности». Новое значение послужило мотивацией для образования таких слов, как антиперестроечный, доперестроечный, постперестроечный, перестройщики.
Слово подвижка, имевшее специальное значение «подвижка морского дна, подвижка льда», также расширило свое значение за счет социальных и политических контекстов: подвижки в области российско-американских отношений, подвижки в союзных структурах.
Значение слова прорыв в словарях фиксируется как «место, где что-то прорвало» и «нарушение хода работы». Современные контексты и в данном случае расширяют семантическую структуру слова: прорыва вперед не было, прорыв в урегулировании этнического конфликта, прорыв в экономике.
Создается новая фразеология: новые русские, средний класс, дикий рынок, отмывание денег, пакет предложений, момент истины, страны ближнего (дальнего) зарубежья, группа поддержки, потребительская корзина, встреча без галстуков, размер минимальной зарплаты, силовые министерства, общеобразовательное пространство [1].
Особенно показателен в этом отношении язык средств массовой коммуникации. Именно в нем новая идеология обрела официальный статус. СМИ создают речевую среду, в которой определяются новые литературные нормы. Отступления от литературной нормы в процессе порождения текста создают определенную тональность (иронию, юмор, сарказм), а оценочность и экспрессивность способствуют созданию реалистичности при описании явлений. Для достижения коммуникативно-прагматического результата газетные тексты наших дней обращаются к сниженным и нелитературным лексическим единицам, которые выполняют функцию образных языковых средств. Вот некоторые примеры из газетных статей: «Считал, что людям и так по горло хватает чернухи и собственных забот», «…администрация рынков уводит деньги мимо госказны..» (Свобода слова. 2008, №15); «Нас уже немного отучили гоняться за дешевизной» (АиФ, 2008 №16); «…банки испытывают дефицит налички…»; «… государство нас с вами оболванило. Но есть неприятное ощущение, что это был не тендер, а какой-то оболваниватель… не страна, а болванка одним словом» (Свобода слова. 2008, №15).
Некоторые слова расширяют свою семантику и приобретают новые значения. Так, этимологически слово тусовка восходит к карточному термину тасовать. Производные от этого понятия слова тусовщик, тусоваться означают «праздное времяпрепровождение». В настоящее время в глаголе тусоваться появилось значение «общаться, дружить»: тусуются артисты, художники и др. Соответственно и существительное тусовка употребляется и как место массового общения, и как собирательное наименование «тусующихся». В СМИ активно употребляется целый ряд словообразований: тусня, тусовщик, рок-тусовка, кинотусовка и др. Через СМИ получают распространение англицизмы, американизмы (митинг, инфляция, интервью, консалтинг, браузер). Обилие производственных, компьютерных и денежно-финансовых терминов ведет к непонятности языка: нововведения и неясность смысла стали частью содержания новых слов.
Слово крутой, обозначающее «отвесный, обрывистый» в сочетаниях крутой берег, стало широко употребляться в другом, переносном значении «крутой нрав, человек упорный, своеобычный, неуступчивый». Исходное значение слова утратилось в подобных контекстах, а осталось лишь указание на высшую степень качества: крутой прикид, разговор крутых мужчин, крутые условия, дать крутого пинка, крутой продюсер, крутая разборка, предпринять крутой шаг, крутые темпы, крутая газета и проч. Слово крутой порождает обширное гнездо производных (крутизна, круче, крутость, круто). Вовлечение производных слов в семантические процессы говорит о масштабности рассматриваемого языкового явления, Вот некоторые примеры из газет: «В определенных кругах считается: быть помощником депутата — это круто…»; «Впрочем, такая крутизна свойственна помощникам далеко не всех депутатов» (Мегаполис-Экспресс, 1999, 7 апр.).
Слово обвал (то есть «оползень») приобрело переносное значение и стало употребляться при обозначении общественных явлений: обвальная приватизация, обвальный рост преступности, обвальное падение рубля, обвальный выезд российских граждан за границу; процесс пошел обвально. Таким образом, слово стало указывать на высшую степень чего-либо.
В Словаре С.И. Ожегова, Н.Ю. Шведовой (1998 г.) слово беспредел определяется как разговорное со значением «крайняя степень беззакония, беспорядка». Сегодня в СМИ преобразование значения этого слова беспредел идет в двух направлениях: в направлении большей конкретности и одновременно в направлении большей абстрактности. В первом случае появляются словосочетания: беспредел милиции, беспредел начальства, армейский беспредел и др. Во втором — приобретаются значения более обобщенные, связанные с деятельностью социальных институтов: административный беспредел, коммерческий беспредел, правовой беспредел, беспредел власти, беспредел бесхозяйственности, беспредел ложной демократии, беспредел «дикого» постсоветского капитализма, августовский беспредел.
Интенсивное использование заимствованных слов в СМИ обусловлено сжатостью и высокой информативностью. Из синонимического ряда словесных конструкций выбираются те, которые позволяют максимально «сжать» информацию: роуминг, ангажирование, шоу-бизнес, аудиторская проверка, ноу-хау, риэлтер, тайм-чартер. [4]
Таким образом, социально-политические процессы в современном обществе затронули всю языковую систему, а в первую очередь – лексическую.
Автор: Бирюкова С.Н.
Литература:
- Валгина Н.С. Активные процессы в современном русском языке: Учебное пособие для
студентов вузов. – М.: Логос, 2003. - Стернин И. А. Социальные факторы и развитие современного русского языка. Теоретическая и прикладная лингвистика. — Вып. 2. Язык и социальная среда. — Воронеж, 2000. С. 4-16.
- Шмелев А.Д. Русская языковая модель мира: Материалы к словарю. М., 2002.
- http://www. gramota.ru