Б.А. Фирсов
Фигура ростовщика в русской художественной литературе никогда не была предметом поклонения и подражания. Достаточно вспомнить Морденко в романе В. Крестовского “Петербургские трущобы”, старуху-процентщицу в “Преступлении и наказании” Ф. Достоевского. Список можно продолжить. Но именно к ним, к этим нелучшим представителям человечества обращались в критические минуты, чтобы получить средствам жизни.
Несли в заклад вещи, рассчитывая получить денежную ссуду. Нам это не совсем понятно. По сравнению с прошлым веком, мы живем в другом мире, где ценность вещи чаще определяется модой. Динамичный и быстро меняющийся уклад жизни требует постоянного обновления гардероба, обстановки в квартире или марки машины. Раньше вещи служили дольше, а мода оказывала влияние на очень узкий круг лиц. Наверное, поэтому в Воронеже до революции, да и после нее широко практиковалась торговля старыми вещами. На них был спрос.
На Толкучем рынке, находившемся на Большой Московской улице (ныне Плехановская), а затем переместившемся на Самофаловский плац, у торговцев старьём можно было подобрать платье на любой вкус и достаток. Беднота пополняла здесь по базарным дням (воскресенье, среда, пятница) свой гардероб. Кроме случайных покупателей и продавцов, на толкучке торговали перекупщики, нередко объединенные в своеобразную корпорацию. У них был свой профессиональный жаргон, непонятный для окружающих. Торговали ветошью (от слова ветхий) и в других местах: у Кольцовского сквера, у гостиницы “Лондон», на Б. Дворянской. Лавки по покупке старых вещей существовали до 1930-х годов. Еще в середине 1920-х годов в справочных воронежских изданиях упоминались их владельцы — П. Тилеров, П. Борисов, Н. Чудаков и другие.
Но одно дело продать ненужную вещь и совсем другое — заложить необходимое, сохраняя надежду выкупить. Так поступали воронежские семинаристы в середине 19-го века, отдавая под залог несезонную одежду частному ростовщику, отставному солдату, жившему в Суконной слободке близ семинарского сада. Воронежские мелкие торгаши, владельцы трактиров и питейных заведений, имевшие дело в основном с малообеспеченными людьми, содержали подпольные (“черные”) ссудные кассы, приносившие им изрядный доход.
Известна широкая натура русского человека, способного заложить в кабак последнюю шинель. Рост частного ростовщичества вызывал тревогу в обществе, поскольку ростовщики охотно принимали в заклад и краденые вещи, часто были тесно связаны с преступным миром. Такая форма мелкого кредита устраивала далеко не всех. Чтобы обеспечить ссудами под разные предметы обихода малоимущих горожан, предлагалось при органах местного самоуправления создать городские ломбарды.
Своим названием ломбард обязан поселившимся во Франции итальянцам, выходцам из области Ломбардия. Эти средневековые люди первыми рискнули ссужать деньгами под залог движимого имущества.
Образование воронежского ломбарда тесно связано с деятельностью городского головы И.В. Титова, юриста по образованию. Одним из первых решений Думы, которую он возглавил, стало постановление от 23 августа 1891 года об открытии городского ломбарда. Но прошло несколько долгих лет, прежде чем удалось осуществить замысел. Учреждение ломбарда состоялось 16 декабря 1896 года, а свою деятельность он начал с 1 апреля 1897 года. Главная причина такой медлительности — сложности с финансированием проекта. Наконец, хлопоты о выделении средств перед самыми высокими инстанциями, вплоть до Министерства финансов, увенчались успехом. Воронежу разрешили выпустить облигационный заём на 900 тысяч рублей. Из суммы от его реализации 100 тысяч должны были пойти на образование основного капитала ломбарда. Для России это были годы экономического подъема. После денежной реформы Витте курс рубля укрепился. Не случайно итог подписки на облигации превзошел самые радужные ожидания. Было приобретено облигаций на 1 миллион 740 тысяч рублей.
Существовала уверенность, что будет облегчен доступ к кредиту для бедняков. И в воронежском ломбарде на первых порах наивысший размер ссуды был ограничен сотней рублей в одни руки, а главную массу залогов составляли не драгоценности, а носильное бельё, одежда.
Наблюдалась интересная закономерность в распределении и составе поступлений в течение года. После чрезвычайных расходов на Рождественские праздники люди особенно нуждались в деньгах. С приближением лета появлялась возможность заложить теплое платье. Когда же приходили холода, зимние вещи выкупались, а им на смену несли летнюю одежду, велосипеды. В качестве залогов могли выступать и швейные машины, и самовары, и подсвечники, и чулки, и подушки, и одеяла, и жилеты. Нередко на полках ломбарда оседали вещи, составлявшие для владельцев предмет роскоши — 2-3 серебряные ложки, нательный крестик, перстеньки, серебряные часы.
Вещь оценивалась по соглашению с клиентом. Срок возврата ссуды оговаривался особо. Это мог быть и месяц, и год. Чаше выдавались краткосрочные ссуды на один месяц. Затем необходимо было или выкупить вещь, или перезаложить её, уплатив проценты по ссуде.
В 1912 году мелких ссуд от 1 до 10 рублей было выдано 81% от общего числа, в то время как от обшей суммы они составили всего лишь 44%. Худо-бедно, ломбард продолжал выполнять свою функцию, но делать это было нелегко.
Постепенно оценка вещей приближалась к их реальной стоимости, но выдаваемая при этом ссуда уменьшалась, составляя 1/20, а то и 1/30 суммы. От этого прежде всего страдали бедняки, о чём с негодованием писал ’»Воронежский телеграф» в 1909 году. Ломбарду предпочтительнее было брать в заклад дорогие вещи или драгоценности, занимавшие немного места и удобные в хранении и, конечно, приносившие большую прибыль. Но тогда цель, ради которой учреждался ломбард, делалась почти недостижимой.
Городские власти, призванные защищать интересы горожан, заняли двойственную позицию. С одной стороны, операции ломбарда требовали контроля: мизерность выдаваемой ссуды могла оттолкнуть потенциальную клиентуру. С другой, ломбард стал доходной статьей для города, поскольку 2/3 прибыли, согласно уставу, поступали в городскую казну. За 16 лет своего существования, к 1913 году, ломбард заработал городу 114 тысяч рублей, увеличив при этом свой основной капитал на 57 тысяч рублей. Странно было бы убивать курицу, несущую золотые яйца. Проблемы ломбарда никогда не оставляли гласных Думы равнодушными. Они пошли на “благотворительную» меру, вдвое снизив процент страховки, уплачиваемой клиентом.
Во главе ломбарда стоял распорядитель, назначаемый городской Думой и обязанный ежегодно отчитываться о своей деятельности. Ему платили 960 рублей в год и предоставляли бесплатно квартиру Охрана ломбарда осуществлялась артелью сторожей, по-видимому, украинцев Она была известна под названием «Киевская артель».
Первым местом пребывания ломбарда стало трёхэтажное здание бывшей городской управы на Б.Московской (здесь также нашли приют мещанская управа и губернский музей). Современник в самых мрачных красках описал увиденное: “Настоящее помещение ломбарда во всех отношениях невозможное — с низким потолком, маленькими окнами, с деревянными лестницами до третьего этажа — оно является страшно опасным в пожарном отношении». В случае пожара город понес бы огромные убытки. Этот страх отразился на первых заказчиках, когда на страховку имущества с них брали огромные суммы.
Быстро заполнялись полки, сундуки, помосты и полы кладовых ломбарда. Требовались свободные места. Предложение перевести губернский музей в другое здание не встретило поддержки у гласных Думы. Новое помещение, специально предназначенное для ломбарда, было обустроено через несколько лет, в самом конце XIX века. Около Каменного моста расширили двухэтажный дом, современный адрес которого — улица К. Маркса, 43.
Здесь ломбард обосновался вплоть до 1941 года. В конце 1927 года он открылся под новой вывеской “Воронежский коммунальный акционерный ломбард». Его акционерами являлись горсовет, кооперативные и государственные организации. В Коммунальном банке ломбарду был открыт кредит. Ссуды выдавали под заклад драгоценных металлов (золота, платины, серебра) в слитках и изделиях, драгоценных камней, жемчуга, платья, мебели и пр. Продолжили дореволюционную традицию: если закладчик не являлся, вещь поступала на продажу с аукциона.
Со свёртыванием нэпа и наступлением на частный капитал сократились операции ломбарда, но все же он выжил до наших дней. Сейчас в городе действуют несколько ломбардов, возникших в постперестроечный период. Если бы продолжал свою деятельность первый ломбард, то сейчас он бы миновал своё столетие. Но этот юбилей остался незамеченным.
Борис Фирсов (гл. библиограф науч. библ. им. Никитина)