К концу 1905 г. после длительного периода соперничества, взаимной подозрительности и откровенно враждебных действий отношения России и Великобритании приобрели новую динамику. Изменившаяся международная обстановка потребовала от них начать поиск путей для разрешения противоречий, которые несколько десятилетий способствовали развитию англо-русского конфликта. Средний Восток был регионом, где концентрировалась основная масса этих противоречий, где наиболее остро сталкивались интересы обеих держав. Вместе с персидской и тибетской, решение проблемы Афганистана должно было способствовать снятию этих противоречий и прекращению конфликта.
Дипломатические контакты 1902-1905 гг. между Лондоном и Петербургом выявили принципиальное нежелание царского правительства ограничивать свои действия здесь какими-либо официальными обязательствами. В феврале 1905 г. министр иностранных дел России В.Н. Ламздорф отказался признать британский контроль над внешней политикой Афганистана, тогда как Г. Ленсдаун, глава Форин офиса, рассчитывал заручиться поддержкой и пониманием российской стороны именно в этом вопросе. Лишь после поражения в войне с Японией и подписания Портсмутского мирного договора (23 августа 1905 г.) Россия начала поиск новых ориентиров в своей внешней политике.
К этому времени международная обстановка и внутриполитическая ситуация как в самой России, так и в Великобритании сделали по сути дела неизбежным заключение союза между двумя давними противниками. На авансцену истории вышла новая сила в лице Германии. Ее стремительные шаги в экономическом развитии и намерение бороться за передел уже поделенного мира серьезно обеспокоили старые колониальные державы. Германские политические и деловые круги стремились повсюду создать плацдармы, с которых можно было бы угрожать позициям Великобритании и России. Особенно активную деятельность они развернули на Ближнем и Среднем Востоке.
В 1902 г. Германия добилась от Турции права сооружения железной дороги, которая связала бы Багдад с железнодорожной сетью Анатолии, уже находившейся под немецким контролем. В дальнейшем кайзеровское правительство предполагало продолжить эту линию на юг с выходом к Персидскому заливу в районе Кувейта. Росло германское влияние и в Персии. Давние противоречия между Англией и Россией в этом регионе были «более всего на руку германским империалистам»1 . Не имея возможности прибегать к прямым территориальным захватам, применению силы или угрозы силой, они широко использовали здесь различные косвенные приемы проникновения — политические, экономические, культурные и идеологические. Именно на эту особенность политики Берлина на Востоке обратил внимание Л.Г. Истягин, известный советский специалист по проблеме русско-германских и англо-германских отношений конца ХIХ — начала ХХ в. «Ориентация германской политики на разжигание панисламистской агитации, на эксплуатацию в своих интересах антиимпериалистических настроений, принимавших религиозные формы, проглядывает…достаточно точно»2, — отмечал он.
С начала ХХ в. Германия стала серьезным соперником Великобритании и на море. Набиравший силу немецкий военно-морской флот выходил на океанские просторы, угрожая английской морской гегемонии. Учитывая все эти факты, стоит согласиться с мнением А.Ф. Остальцевой, автором ряда работ об истории соперничества великих держав на Востоке. По ее утверждению, «англо-германские противоречия стали доминирующими как в силу изменения баланса сил на международной арене, так и в силу их собственной логики развития»3. В данных обстоятельствах стремление Великобритании к союзу с Россией представляется совершенно закономерным и понятным: Лондон мирился с второстепенным противником ради борьбы с главным. Что же касается русских правящих кругов, то у них мотивы к заключению соглашения с Англией были совершенно иными. В рассматриваемое время российско-германские противоречия еще носили второстепенный характер4, и, следовательно, не могли стать главной причиной согласия царского правительства на подписание договора с Англией5.
В качестве таковой следует считать ту политическую обстановку, которая к концу 1905 г. сложилась внутри России и за ее пределами. Поражение в войне с Японией серьезно ослабило позиции царизма на мировой арене. Это, а также революционное движение в стране, заставило царские власти отказаться, в силу практической невозможности, от проведения прежней экспансионистской политики на Среднем Востоке. По словам тогдашнего министра финансов В.Н. Коковцова правительству следовало теперь «точно определить, что ей [России — К.С.] доступно и, строго ограничиваясь этим, отказаться от всего, что выходит за эти пределы»6. Того же мнения придерживался А.П. Извольский, возглавивший МИД России в апреле 1906 г., и многие высокопоставленные сотрудники этого министерства, отвечавшие за центрально-азиатское направление российской внешней политики (А.А. Нератов, Н.Г. Гартвиг, В.О. фон Клемм и др.). Не стоит забывать и о том, что Петербург и Лондон в определенном смысле уже стояли на пути к примирению. Еще в 1894 г. вступил в силу русско-французский договор о союзе. Спустя 10 лет, в 1904 г., аналогичное соглашение с Францией заключило и английское правительство. По мнению британского историка Дж. Тревельяна, «это стало важным шагом на пути к подписанию англо-русского договора 1907 г., потому что Великобритания не могла быть другом Франции, оставаясь врагом ее союзницы России»7. В данном контексте совершенно справедливыми представляются слова Э. Грея, британского министра иностранных дел в 1905-1916 гг., о том, что «соглашение с Россией стало естественным дополнением к соглашению с Францией»8.
Таким образом, царское правительство крайне нуждалось в урегулировании отношений с Великобританией. После поражения на Дальнем Востоке Россия оказалась в ситуации, когда любой ее шаг навстречу политике Лондона представлялся особенно важным для сохранения столь необходимого ей мира. Русские власти стремились укрепить свои позиции хотя бы на части тех азиатских территорий, за влияние в которых они вели столь длительную и бескомпромиссную борьбу. России была необходима гарантия безопасности ее южных рубежей и мирное развитие отношений со всеми соседями. Британские правящие круги также демонстрировали желание достичь соглашения с Россией. Примечательно, что это наблюдалось в тот момент, когда царизм был по сути дела бессилен отстоять свои колониальные притязания, и Англия без особых проблем могла бы реализовать свои давние планы, не обращая внимания на возможные робкие протесты правительства Николая II. Лишь острота англо-германских противоречий заставила Лондон искать союзника в лице России. Теперь, когда интересы обеих сторон совпадали, им оставалось лишь прийти к взаимопониманию по разделявшим их до той поры среднеазиатским делам.
Автор: Симонов К.В.
Примечания:
1 Силин А.С Экспансия германского империализма на Ближнем Востоке накануне первой мировой войны (1908-1914). М.,1976.С.170. См. также: Gillard D. Struggle for Asia.1828-1914. L.,1977. Р.177.
2 Истягин Л.Г. Германское проникновение в Иран и русско-германские противоречия накануне первой мировой войны. М.,1979.С.203.
3 Остальцева А.Ф. Англо-русское соглашение 1907 г. Саратов.,1977.С.162.
4 А.Ф.Остальцева указывает: «Поскольку устремления царизма в предшествующее десятилетие [1897-1907-К.С.] были направлены на Дальний Восток, постольку русско-германские противоречия, концентрировавшиеся на Ближнем Востоке, не выступали на первый план.»// Там же.С.169.
5 Отдельные зарубежные авторы все же склонны преувеличивать степень германской угрозы России. См., например, Trevelyan G.M. Grey of Fallodon — Life of Sir Edward Grey. L., 1937.Р.111; Тripathi G.P. Op. cit. Р.164.
6 Журнал заседания Особого совещания по афганскому вопросу 14 апреля 1907 г.// Красный архив.1935.Т.2-3 (69-70).С.26.
7 Trevelyan G.M. Op. cit. Р.111.
8 Grey E. Twenty — Five Years.1892 — 1916. L.,1926. Vol.1. Р.153.