В конце первого десятилетия XXI века для российской власти всех ветвей и уровней приобретает особое значение осмысление и подведение некоторых исторических итогов перераспределения собственности, произошедшей в 1990-е гг. Приходит понимание того, что государство должно располагать долей собственности, достаточной для возрождения ведущих отраслей экономики. Кроме того, необходимо учитывать тот факт, что в мире нет ни одной многонациональной страны, которой удалось бы сохранить территориальную целостность в условиях практически полного господства частного капитала.
Все большее число российских граждан, переживших радикальную экономическую реформу, также считают, что государственную собственность на естественные монополии надо было сохранить. Опыт развитых стран показывает целесообразность такой меры, например, доля государственной собственности в Италиивыходит за пределы 50 %, в других странах она составляет не менее 30 %. Это объясняется тем, что без государственной собственности невозможно решить ни одну серьезную социально-экономическую проблему общества. В России наблюдается обратная тенденция — за последние 15 лет государство отказалось от 9/10 своей собственности в пользу частновладельческой собственности и собственности акционированных предприятий. Причем приватизация проводилась в условиях, когда не была выработана системная оценка предприятий, выставлявшихся на аукцион, что привело к невероятному занижению их реальной стоимости.
Определенная часть общества уверена в том, что если население страны утратило почти всю государственную собственность в период «ельцинских» реформ, то следует вернуть ее теперь. Об этом в последнее время заявляют и специалисты в этой области. Так, один из руководителей НИИ по антимонопольной политике В.Г. Трубов, выступая перед многомиллионной аудиторией «Радио России», привел вывод научных сотрудников института, с которым нельзя не согласиться. Он заключается в том, что без государственной собственности на стратегические оборонные и ведущие сырьевые отрасли, а также вредные производства нельзя эффективно решать злободневные задачи российского общества во всех областях (1).
Кроме кризисного состояния экономики, приватизация вызвала к жизни криминальные структуры в обществе. Об увеличении криминальной собственности вследствие непродуманной приватизации общество узнаёт, в основном, из средств массовой информации. Властные структуры не опровергают утверждение, что теневой оборот составляет половину общего оборота в стране. Более того, представители научно-исследовательских институтов, министерств финансов, экономики и других, а также сотрудники контрольного управления при Президенте РФ в свое время утверждали, что половина из 20 крупных банков принадлежит криминальным структурам. Хотя это и не удивительно: до декабря 1995 г. отсутствовали законы о борьбе с коррупцией и с организованной преступностью. Даже если учесть, что приведённые данные, почерпнутые из различных периодических изданий и сопоставленные автором, несколько преувеличены, то и в этом случае налицо явление, которое требует повышенного внимания со стороны российского руководства.
Мировой опыт показывает, что криминальная собственность бесперспективна, так как она не вкладывает средства в развитие производства и извлекает лишь сиюминутную выгоду, не заботясь о восстановлении трубопроводов и скважин, внедрении прогрессивного оборудования, технологий, разработке и реализации социальных программ, то есть об эффективном использовании производительных сил общества.
И все-таки главная проблема заключалась даже не в этом, а в том, что сложившаяся в России ситуация в принципе не позволяла и не позволяет предпринимателю избежать нарушения закона. Федеральное, региональное и муниципальное правовые пространства, пересекаясь, создают законодательный избыток, когда один и тот же социальный акт регулируется более чем одной законодательной нормой.
Очевидно, что если бы на практике за каждым неправомерным действием следовала санкция, то экономическая жизнь в стране полностью бы угасла. Но это не происходит потому, что вмешательство контролирующих органов является селективным, а силовые меры носят эпизодический характер. Сложившаяся ситуация привела к появлению феномена «отсроченной санкции». Власть в лице контролирующего органа знает, что каждого участника социально- экономического взаимодействия легко уличить в нарушении законодательной нормы. Соответственно, у власти всегда есть формальные поводы приостановить его деятельность.
В результате формируется специфическая схема, которую исследователь Л.Е. Бляхер назвал «презумпцией виновности» (2). Это означает, что граждане РФ внутренне согласны с тем, что практически любое их действие может быть истолковано как преступление, за которым должна последовать санкция, которую выберет тот или иной государственный орган. Таким образом, граждане «демократической» России по-прежнему рассматривают себя в большей степени как объект положительного или отрицательного воздействия со стороны государства, чем как реальных участников политических процессов (3). И это еще раз подтверждает, доказанную мировой историей истину, что уровень права не может быть выше уровня экономики и культуры в обществе и государстве.
По разным оценкам экономистов, теневая экономика в России занимает от 20-30 % до 40 % валового внутреннего продукта (ВВП). Среди причин ее разрастания ученые называют правовой нигилизм людей, их желание обмануть государство, которое само не раз их обманывало и т.д. В любом случае, участники такого рода экономической деятельности вынуждены усваивать субкультуру теневого образа жизни, учитывать ее законы, нормы поведения. Это приводит к разрушению прежних нравственных ориентиров, поиску новых ниш в системе ценностей и даже, в известной степени, к раздвоению личности, что подрывает моральное здоровье общества в целом.
Исследования, проведенные на основе социологических опросов населения и предпринимателей в 2001 г., показывают, что в современном российском обществе сформировалось двойственное ценностное отношение к теневой экономике. С одной стороны, абсолютное большинство опрошенных в обеих группах считает, что она приносит обществу вред: только 2-3 % заявили о полезности теневой экономики для общества. С другой стороны, теневую экономическую деятельность оправдывают 57,4 % опрошенного населения и 33,7% предпринимателей, считающие нормой выполнение «левой» работы в рабочее время. Примерно 2/3 обеих групп оправдывают оплату работы, товаров и услуг из рук в руки, минуя кассу и чуть меньше — 64,3% опрошенного населения — считают допустимым уклонение от налогообложения тех, кто занимается индивидуальной трудовой деятельностью.
Разумеется, речь не идет о среднем и малом бизнесе, пережившем немало трудностей в условиях реформирования. Эти трудности связаны, прежде всего, с тем, что новое российское государство, отказавшись от полного изъятия прибыли у производителя и последующего ее распределения через общественные фонды потребления, было неспособно выполнять свои обязательства перед обществом. Выход был найден в срочном введении фискального законодательства и различных налогов для осуществления социальных программ. В результате больше половины опрошенных предпринимателей отметили как существенное препятствие на пути развития своей деятельности большие налоги. К 1998 г. различного рода официальные сборы, по оценке самих предпринимателей, выросли настолько, что на их выплату не хватило бы всего дохода, полученного от предпринимательской деятельности. Если учесть также, что примерно 1/3 респондентов заявила о вымогательстве чиновников и рэкете, то станет понятно, что в таких условиях выполнение правовых предписаний было равнозначно прекращению всякой экономической деятельности.
Данная проблема имела и другую сторону. Известно, что общественная функция налогов заключается не в пополнении бюджета. Налог, по сути, является сделкой по приобретению конкретных благ, в частности, личной безопасности, гарантий осуществления социальных и экономических акций. В постсоветской России сложилось такое положение, когда объем гарантий, предоставляемых в обмен на фискальные выплаты, не соответствовал объему налоговых выплат. В этом заключалась важнейшая причина ухода предпринимательства «в тень». Там, в рамках неформальных структур, предприниматель получал искомые гарантии, нередко криминального характера.
Формирование субкультуры теневой экономики не изолировано от налоговой, таможенной, приватизационной, административно-управленческой политики государства, активно влияющей на формирование производственных отношений и обстоятельства жизни конкретных людей. Теневая экономики в настоящее время более эффективно, чем официальная экономика, способствует реализации экономических интересов предпринимателей и потребителей. Поэтому десятки миллионов граждан считают ее одним из условий своего выживания, иногда даже единственным условием. В том, что можно повысить уровень жизни без нарушения законов, убеждены лишь 34,6 % опрошенного населения и 36,0 % респондентов — предпринимателей; 54,7 % и 58,4 % респондентов соответственно считают, что это невозможно (4).
Источники первоначального накопления капитала в 1990-х гг. в России, как и во всех других странах, являлись «грязными», если использовать верное до сих пор определение К. Маркса. Среди первых российских предпринимателей оказались спекулянты, биржевики и бандиты.
Процесс первоначального накопления уходит своими корнями к 1987 г., когда в ходе экономической реформы М. С. Горбачева был принят Закон, позволявший создавать кооперативы, без обложения их прибылей налогом в течение трех лет. Это открывало большие возможности для малого производственного и, в основном, «челночного» бизнеса, но лучше всего благоприятной ситуацией воспользовалась «теневая экономика», появившаяся в последние годы «брежневского» руководства СССР. Она смогла «отмыть» через кооперативы 90 млрд. рублей. Если учесть, что официальный курс рубля был тогда выше курса доллара, а на «черном валютном рынке» в конце 1980-х — начале 1990-х гг. один доллар стоил от двух до четырех рублей, то станет понятно, что легализовавшаяся «теневая» экономика обеспечила себе немалый стартовый капитал.
Другой мерой, способствовавшей накоплению капитала, стало освобождение 30 видов промышленной продукции от государственного контроля. Оно поставило в неравные условия предприятия, отпускавшие продукцию по фиксированным государственным ценам, и предприятия, продававшие свои изделия по свободным ценам. Надежды горбачевского руководства на то, что данная мера обеспечит активизацию хозяйственной деятельности, оказались несостоятельными: вместо наращивания темпов выпуска продукции предприятия, получившие право реализовывать продукцию по свободным ценам, неоправданно их завышали, одновременно сокращая свою производственную деятельность. Многие руководители предприятий начали закладывать тогда основу своего будущего экономического благополучия, а начиная с 1992 г., по сути, присвоили большую часть производственного потенциала и оставшееся с советского времени ценное сырье.
Начиная с 1992 г. одним из самых востребованных источников накопления капитала стала спекуляция. По заявлению президента РФ Ельцина, каждый
гражданин России мог торговать где угодно, исключая только проезжую часть дороги. Из Уголовного Кодекса были изъяты статьи, связанные с наказаниями за спекуляцию и экономические преступления, и страна превратилась в большой базар. За реализацию товаров, закупленных в «челночной» поездке в Польшу, Турцию, Китай, можно было получить доход, равный годовому его объему в государственном секторе. Однако вскоре иллюзия легкой наживы прошла, так как в условиях постоянно снижавшейся покупательной способности населения происходило затоваривание, повлекшее за собой продажу квартир, переселение из города в деревню к родственникам и т.д.
Еще одним источником накопления капитала в реформируемой в 1990-е гг. России стала отмена «винной монополии», которая была введена в 1894 г. по инициативе министра финансов С. Ю. Витте. Она давала казне от 11 до 33 % доходной части бюджета в царский и советский периоды истории. Отмена монополии государства на продажу спиртных напитков привела к сверхнакоплениям узкого социального слоя, непосредственно связанного с самой доходной отраслью промышленности, и в то же время лишило бюджет одного из устойчивых источников его пополнения.
Первоначальное накопление капитала происходило также за счет зарождавшегося шоу-бизнеса, проституции, порнографии, наркотрафика и игрового бизнеса, которые стали поистине национальным бедствием для общества, одновременно обеспечивая астрономические прибыли своим владельцам. Игорный бизнес, например, превратился в рынок услуг, получающий за счет развращения общества огромные прибыли. В то же время налоговые отчисления с них составляют смехотворные суммы. В 2005 г. такого рода бизнес по самым скромным подсчетам получил 6 млрд. долл. прибыли и в значительной степени скрыл её от налогообложения.
Таким образом, последствия приватизации в России оказали негативное влияние не только на экономику, но и на психологию российского общества, разрушив его нравственные устои. Выход из создавшейся ситуации государство и общество должны искать вместе, но в ближайшее время такой союз вряд ли возможен.
Автор: Губарь Л.А.
Литература:
1. «Персона грата» 23 мая 2007 г.
2. Бляхер Л.Е. Властные игры в кризисном социуме: преобразования российской институциональной структуры // Полис. — 2003. — № 1. — С. 68-69.
3. Ачкасов В.А. Россия как разрушающееся традиционное общество // Полис. — 2001. — № 3. — С. 80.
4. Бойков В.Э. Россия: десять лет реформирования // Социс. — 2001. — №7. — С.33-34.