«Пока шла борьба между капиталистами и коммунистами, мир оказался в руках террористов»1 это высказывание одного священника как нельзя лучше отражает положение вещей, сложившееся в последней четверти XX века и сейчас только усугубившееся. Конфликтующие общественные системы обнаружили, что рядом с ними и во многом по их вине возникло «параллельное пространство», в котором находится могущественная и чудовищная по своим обычаям антисистема. Соперничающие государства оказались перед лицом угрозы со стороны негосударственных структур, которые обладают едва ли не большими возможностями (хотя бы потому, что меньше связаны этическими и правовыми ограничениями). Наращивающие гонку вооружений армии стали более опасаться не других армий, а прекрасно оснащенных и подготовленных фанатичных солдат «Мирового подполья». Международный терроризм превратился во влиятельнейшую мировую державу — не имеющую ни единого центра, ни правительства, но оттого еще более опасную.
Проблема терроризма вызывает особую обеспокоенность и в нашей стране. Не случайно в Концепции национальной безопасности Российской Федерации в перечне факторов, создающих «широкий спектр внутренних нынешних угроз национальной безопасности страны» названо увеличение масштабов терроризма2. Деятельность экстремистских организаций и группировок в настоящее время продолжает оставаться серьезным фактором дестабилизации социально-политической ситуации в России и представляет собой серьезную угрозу конституционной безопасности и территориальной целостности страны.
Не меньшее внимание проблеме борьбы с терроризмом уделяют и в ряде других стран, особенно в США и Западной Европе.
Разгром террористической базы в Афганистане не устраняет того факта, что террористы заставили историю человечества начала XXI века идти совсем по-другому, чем это предполагало большинство футурологов, аналитиков и действующих политиков. B XXI веке терроризм стал ключевой проблемой цивилизованного человечества, на решение которой привлечены гигантские силы и средства. Вне зависимости от масштаба смертей и разрушений, которые принесут террористы, тень иррационального Ужаса будет нависать над цивилизацией еще не одно десятилетие. Но каковы природа и структура этого Ужаса? Что сделало терроризм одной из самой успешных социальных практик XX столетия и возвело ее на трон истории в столетии XXI?
Терроризм, как его определяет законодательство, без остатка разлагается на другие преступления, обычно предусмотренные уголовными кодексами: убийство и покушение на убийство, захват заложников, нанесение значительного имущественного ущерба, покушение на государственного и общественного деятеля. Между тем терроризм как целое, по общему мнению, не сводится к комбинации составляющих его преступлений и представляет собой значительно более опасное явление, угрожающее обществу и государственному порядку как таковому, а потому заслуживает значительно более суровой кары со стороны государства. Такое положение вещей объясняется одним — особым статусом насилия в террористической деятельности.
Парадоксальность терроризма в том, что террор выходит за рамки оппозиции «нелегитимное насилие — легитимное насилие», разрушает эту оппозицию, осуществляя контрлегитимное насилие, направленное на разрушение правового поля. Во-первых, субъектом насилия выступает группа никем не уполномоченных (или уполномочивших самих себя) частных лиц или одно лицо. Во-вторых, направлено оно не против других частных лиц, а против общества и государства как целого. В-третьих, и это самое главное, оно сопряжено с требованием от подвергающихся насилию общества и государства легитимизации действий насильников. «Легитимизация» террора обществом осуществляется через признание справедливости требований и действий террористов, их моральной оправданности, а «легитимизация» государством — путем выполнения требований террористов и признания государством своих же собственных правовых норм и судебных решений не имеющими безусловного значения.
Терроризм является не просто выходом за пределы нормального общественного и правового порядка, а разрушением его, навязыванием обществу антипорядка, в котором шантаж, убийство ни в чем не повинных людей, угроза насилием являются нормой в разрешении тех или иных общественных проблем и в которой террористический акт признается столь же справедливой процедурой публичного права, как и судебное постановление. Не случайно многие террористические организации еще со времен русских народовольцев претендуют на то, что осуществляют параллельное «правосудие» и даже выносят своим врагам «приговоры» (обычно смертные).
Навязывание террористами антипорядка происходит во имя «высших» целей, которые предполагаются более значимыми, чем те, которые санкционированы государством и общественными институтами. Террористы взяли на себя в конце XX века функции «трансцендентальной критики» старого порядка. Сегодня именно террористические организации и группы претендуют на статус агентов революционных изменений.
Социальный порядок основан на некотором компромиссе между «утопией»— т.е. сакрализованными идеальными представлениями о том, каким общество должно быть, если бы жило по «божественному закону» (даже если этот божественный закон выступает в форме законов исторического материализма), и «реальностью», т. е. тем, что получается «как всегда», которое возникает в процессе реализации «как лучше». Однако и после провала реализации той или иной утопии на новом витке всегда остаются те, кто уверен в «недостаточной чистоте» предыдущих попыток и считает себя способным «сделать лучше».
Бурный расцвет терроризма связан с радикализацией «критики» существующего общества, и поэтому не случайно, что идейные основания для терроризма напрямую связаны с борьбой против категорий общества, за национальное освобождение социальной справедливостью и социализмом, нацией и национальной независимостью, возрождение религиозной чистоты в ее фундаменталистских формах. Существующие террористические группировки легко классифицируются по этим «идейным основаниям».
Социальный терроризм, родоначальниками которого в современной форме были русские народовольцы, ставит перед собой революционные, антикапиталистические цели. После «подвигов» эсеров и анархистов рубежа XIX-XX веков на какое-то время наступило затишье, закончившееся с «революционными ветрами1968 года» и интенсивным распространением в левых кругах троцкистско-маоистских идей. 1970-е были временем расцвета левого терроризма прежде всего в западных странах, а самым громким деянием было похищение и убийство премьера Италии Альдо Моро «Красными бригадами». Особой формой социального терроризма стала «городская герилья» в Латинской Америке, идеология и технология которой была разработана бразильским левым коммунистом Хуаном Карлосом Маргелой — латиноамериканское студенчество наряду с выходцами из арабских стран является одной из наиболее восприимчивых к идеологии терроризма общественных групп.
Национальный терроризм стал следствием перенесения методов «революционной борьбы» на национальное освобождение, ставшее для многих обществ в XX веке квазирелигиозной ценностью. Раньше остальных террористические методы приняли на вооружение армянская «Дашнакцутюн» (она и создана-то была русскими народовольцами из армян, сменившими социальные приоритеты на национальные) и болгарская ИМРО, боровшаяся за Македонию. С начала XX века национальный терроризм не прекращался, разворачиваясь то в одних, то в других регионах. Сегодня среди ведущих террористических организаций мира в лидирующей десятке присутствуют и баскская ЭТА, и ирландская ИРА, и «Тигры освобождения Тамил Илама». В конце 1990-х получила известность албанская Армия освобождения Косова, теперь фактически захватившая власть в этом регионе. Сравнительно недавно ушла в прошлое слава Курдской рабочей партии Абдуллы Оджалана. Перерождение из националистического в религиозный пережил чеченский сепаратизм3.
Религиозный терроризм связывается в общественном сознании, прежде всего с радикальным исламизмом. Этот тип терроризма при всей кажущейся «естественности» его появления из некоторых особенностей исламской доктрины, при всей логичности появления терроризма, имеющего религиозную санкцию, является наиболее «искусственным». Исламский терроризм с его нынешним размахом стал результатом исламизации социального и национального терроризма на Ближнем и Среднем Востоке на рубеже 1970-1980-х годов. «Исламский фактор» использовался сверхдержавами в их борьбе за эти регионы — СССР в качестве подкрепления «национально-освободительных» лозунгов, США в качестве альтернативы, способной вытеснить коммунистическое влияние из региона. В ходе этой борьбы исламский терроризм и проявил себя в качестве «третьей силы», первоначально обильно спонсировавшейся обеими сторонами, а потом выступившей против обеих.
Существует и еще одно террористическое направление, громко заявившее о себе только в 1990-е годы, — это «антисистемный» терроризм, который отрицает современное общество вообще и объявляет ему войну. Это терроризм одиночек типа Тимоти Маквея или маргинальных групп сектантского характера, таких, как «Аум Синрике», организовавшей газовую атаку в токийском метро 20 марта 1995года. Этот вид терроризма, граничащий с психической патологией, имеет, однако, большое будущее по мере развития «комплекса отчуждения» у жителей развитых стран.
В настоящее время терроризм стал долговременным фактором современной политической жизни, относительно устойчивым явлением в развитии общества. Наблюдается эскалация террористической деятельности экстремистски настроенных лиц, групп и организаций. Терроризм и экстремизм в своих различных проявлениях все больше угрожают безопасности многих стран и их граждан, влекут за собой огромные политические, экономические и моральные потери, оказывают сильное психологическое давление на большие массы людей, чем дальше, тем больше уносят жизни людей, преимущественно мирных граждан. Возрастает многообразие террористической деятельности, усложняется ее характер, возрастают изощренность и масштабность террористических актов. Совокупный годовой доход в сфере терроризма оценивается в 20 млрд долларов4.
Современный терроризм представляет собой сложную систему, состоящую из комплекса взаимодополняющих процессов — идеологических, криминальных, военных, экономических, политических, религиозных и националистических. В целом терроризм сегодня является как бы ответной реакцией на длительное затягивание решения назревших (а во многих случаях давно перезревших) политических, этнических и социальных проблем.
Террорист, «судящий» общество за его несоответствие высшей, трансцендентной реальности, получает благодаря идеальным основаниям террора право на самое жестокое и циничное обращение со своими жертвами, сколько бы их ни было — одна, десять или несколько тысяч. Как писал в своем знаменитом «Катехизисе» один из первых русских террористов-революционеров, основатель «Народной расправы» Петр Нечаев (прототип Верховенского-младшего из «Бесов»), «революционер живет в обществе, имея своей целью беспощадное его разрушение… он не революционер, если ему чего-нибудь жаль в этом мире, если он может остановиться перед истреблением положения, отношения ли какого-нибудь человека, принадлежащего этому миру, — все и вся должны быть ему ненавистны… все нежные и изнеживающие чувства родства, любви, благодарности и даже самой чести должны быть задавлены в нем единой холодной страстью революционного дела»5.
Отсюда вызывающая и даже демонстративная жестокость террористов, порой граничащая с садизмом. Ведь единственное оправдание своих действий террорист находит в том, что все общество, всякий «примирившийся с системой» совершает преступление перед высшим идеалом, а потому живет «не так». Неразборчивость современного терроризма в отношении жертв напрямую связана с представлением о «виновности» всякого, кто не причастен террористическому антипорядку и не оказывает ему активного содействия. Однако именно эта тотальная неизбирательность, их позиция «судьи» и в то же время «жертвы системы» гарантирует террористам известную общественную поддержку, которая при помощи системы «коммуникации» становится главным орудием терроризма.
Современный терроризм является не просто смертоубийством и разрушением— в этом случае он был бы незначителен как общественное явление. Главное оружие террора — это его медиатехнология, рассчитанная на широчайший общественный резонанс. Теракт, о котором никому не стало известно, попросту не нужен— этот факт уже осознали все, однако подобное «обнажение приема» не приводит тем не менее к снижению эффективности терроризма.
Субъект террора (террорист или чаще группа) выбирает точку максимально эффективного воздействия, в которой и совершается теракт. Точка должна быть выбрана исключительно точно, для того чтобы не заглушить воздействие теракта на общество посторонними сигналами — скажем, в ситуации взрыва АЭС «аудитории» у теракта практически не будет, — всем будет не до того. При этом логика террора требует определенной «экономии» средств (так, заряд для палестинского «человека-бомбы» стоит 150 долларов, вознаграждение родственникам 2-3 тысячи, а чудовищные нью-йоркские теракты, по подсчетам, обошлись террористам в 1,5 миллиона). Секрет этой «экономии» в том, что терроризм как поведенческая система паразитирует на обществе — даже рекламу терактов должны осуществлять не сами террористы, а их жертвы. Поэтому первоначальный «сигнал» должен быть «громким», эффективным и дешевым.
Борьба с терроризмом стоит в повестке дня Организации Объединенных Наций на протяжении десятилетий. В рамках системы, ООН разработано тринадцать международных конвенций, касающихся террористической деятельности6. При посредничестве Генеральной Ассамблеи государства-члены все активнее согласовывают свои контртеррористические действия и продолжают работу над разработкой юридических норм. Совет Безопасности принимает активное участие в борьбе с терроризмом посредством принятия резолюций и создания вспомогательных органов. Одновременно с этим ряд программ, служб и учреждений системы ООН оказывают помощь государствам-членам в их деятельности, направленной против терроризма. Стратегия основывается на уникальном согласии, достигнутом мировыми лидерами на Саммите 2005 года, относительно борьбы с терроризмом во всех его формах и проявлениях.
Автор: Макарова В.
Интернет-источники:
- http://mnenia.zahav.ru/ArticlePage.aspx?articlelD=4140
- http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc3p/291778
- http://magazines.russ.ru/oz/2002/3/2002_23_27.html.
- http://www.polit.ru/lectures/2004/10/18/dond.html
- http://www.strana-oz.ru/?numid=4&article=224
- http://www.krugosvet.ru/articles/104/1010495/1010495a2.htm