К 30-м годам XIX в. в Воронежской области формируется новая отрасль переработки продукции сельского хозяйства – сахарная промышленность. В эти годы строятся Ольховатский, Нижнекисляйский и Садовский сахарные заводы. Эта отрасль была очень нужна воронежским предпринимателям и потребителям, так как сахар – это не только долго сохраняющийся конечный продукт сельхозпереработки, но и консервант, и сырье для других видов производства (например, кондитерского).
Нельзя, конечно, сказать, что до 30-х годов XIX в. в Воронежском крае ничего не было известно о производстве сахара. Еще в 1781 г. в Воронеже был учрежден сахарный завод купцом Хариным, который перерабатывал сахарный песок-сырец, поступавший из Таганрога. Однако позже производство было остановлено и в 1812-1813 гг. помещение завода использовалось для размещения военнопленных.
И все же временем становления сахарной промышленности как отрасли в Воронежском крае можно считать первую половину XIX в., когда построенные заводы стали работать на собственном сырье.
Еще одной значимой отраслью Воронежской промышленности было суконное производство. Первые суконные мануфактуры появились в Воронеже в 1720-х гг., а ко второй половине XVIII в. Воронеж уже играл важную роль в суконной промышленности страны.
Становление и развитие суконной промышленности в Воронежском крае проходило в тесном взаимодействии частного капитала с государственными институтами. Государственная власть, заинтересованная в производстве сукна (главным образом для военных нужд), предоставляла предпринимателям-организаторам суконного производства различные льготы и преференции – так называемые «посессии», основной из которых было разрешение использовать труд приписанных и купленных крестьян на своих мануфактурах. За это они были обязаны поставлять в казну ежегодно почти всю продукцию, что было для владельцев суконного производства крайне невыгодно, так как казенные закупочные цены были значительно ниже цен на вольном рынке, и нередко ниже даже себестоимости продукции. Например, себестоимость 1 аршина белого сукна составляла 71 коп., тогда как казна платила в 1792 г. за 1 аршин 60 коп. Соответственно, крашеное сукно обходилось производителю в 84 коп., а государство покупало сукно за 70 коп. На вольном рынке данное сукно продавалось за 80-85 коп. Указанное обстоятельство явилось одной из причин, приведших впоследствии воронежские суконные мануфактуры к упадку.
О прямом участии государства в формировании суконной промышленности Воронежского края свидетельствуют исторические документы – в частности, «О посессиях Воронежской губернии. 1802 г.». Момент становления воронежского суконного производства в этом источнике раскрывается следующим образом: «1726 г. октября 24 по указу бывшей Мануфактур-коллегии суконным фабрикантам Потапу Гарденину и Максиму Тулинову отдана казенная суконная фабрика, бывшая в Воронежской губернии в Тавровской крепости с мастеровыми, учениками и красильным двором вечно. А для строения под ту фабрику и для сукновалятельной мельницы велено отвести им на Воронеже удобное место и для содержания овец отдать в Битюцкой волости овчарный завод кроме сенных покосов. В 1749 г. сентября 1-го часть Потапа Гарденина записана за сыновьями его Иваном, Яковом и Андреем. 1753 г. мая 12 позволено им (Гардениным) купить с землями 783 души».
Однако не все суконные предприятия Воронежского края были связаны с государством подобного рода отношениями; имелись и независимые производители сукна (такие фабрики назывались партикулярными). Вот как описывает источник условия работы подобной фабрики купца А. Севостьянова. «Сверх вышеописанных фабрик состоит в Воронеже партикулярная суконная фабрика воронежского купца Андрея Севостьянова, заведенная им без всякого от казны пособия, на которой, по показанию его, вырабатывается ежегодно вольнонаемными людьми на 26 станах разных цветов сукон до 88 половинок. И те сукна до сего выходили от него в партикулярную продажу».
Условия труда рабочих на воронежских суконных мануфактурах были очень тяжелыми. Помещения, в которых производились работы, были сырыми, грязными и в холодное время года не отапливались. В конце XVIII в. правительственная комиссия установила, что «у некоторых фабрикантов строение в такой плохой почине содержится, что теча от снегу и дождя, и валящийся сквозь щели неплотных потолков песок и сор людям работу в руках марает и портит, а полы иные ни досками ни кирпичом или камнем не выстланы, а которые выстланы же гнилы и в досках много скважин». В этих условиях работники трудились по 15 часов в сутки, а иногда и более.
На воронежских суконных фабриках рабочий день в летнее время начинался в 3 часа утра и заканчивался в 9 часов вечера с перерывом на обед с 12 до 2 часов дня. В зимнее время работа начиналась позже на один час. На мануфактурах широко применялся труд женщин и детей, который оплачивался значительно ниже труда мужчин. За нарушения трудовой дисциплины вводились телесные наказания. Кроме обычного наказания – порки – применялись более изощренные: надевание колоды на шею, в которой рабочий должен был работать, а также особого «бессонника» с шипами, в котором рабочий не мог спать. Иногда провинившихся привязывали на цепь около места работы и т.д.
Подобное жестокое обращение с рабочими порождало с их стороны ответные действия, которые выражались в саботаже, халатности, прогулах, пьянстве и побегах. Взаимное неуважение и противостояние владельцев суконных мануфактур и подневольных работников приводило к тому, что производственная база и технологии производства сукна не обновлялись десятилетиями, заработная плата работников не увеличивалась и даже сокращалась. Соответственно, качество производимой продукции оставляло желать лучшего и постепенно производимое воронежское сукно утрачивало свою конкурентоспособность. Отсутствие технического прогресса, новых способов организации и управления сукновальным производством вело к стагнации этой отрасли воронежской экономики, которая в XIX в. фактически прекращает свое существование.
Несмотря на развитие отдельных направлений промышленного производства в Черноземье в XVIII – начале XIX в., базовой отраслью Воронежского края являлось сельское хозяйство. Абсолютное большинство жителей Воронежской губернии (около 96%) занимались хлебопашеством и животноводством. Типичным для аграрной области был и состав воронежского населения (см. диаграмму 1.3).
Рис.1.3. Состав населения Воронежской губернии перед реформой 1861 г.
Самой многочисленным контингентом жителей Воронежской губернии были государственные крестьяне. Перед реформой 1861 г. их насчитывалось 1 234 577 душ обоего пола или 63,9% от общего количества населения.
Второй по численности группой жителей являлись помещичьи крестьяне – 520 246 душ обоего пола (26,94%). Затем шли военнослужащие – 81178 душ обоего пола (4,2%), мещане – 48 680 душ обоего пола (2,52%), духовенство – 18 495 душ обоего пола (0,99%), дворяне-помещики – 11617 обоего пола (0,6%) и, наконец, разночинцы – 4658 душ обоего пола (0,24%). Среди перечисленных категорий населения русские составляли 58,2%, украинцы – 41,6%. Кроме того, в губернии находилось 1713 (0,09%) немцев, которые в 1765 г. основали в Острогожском уезде Рибенсдорфскую колонию, и 2570 человек цыган, приписанных к некоторым казенным слободам в южных уездах (0,12%).
Огромный дисбаланс воронежского населения в сторону крестьянства, и, соответственно, аграрного производства был обусловлен, в первую очередь, природно-климатическими особенностями Воронежского края. Плодородные почвы с богатыми черноземами позволяли получать большие по меркам того времени урожаи. За счет экстенсивного роста количество посевных площадей из года в год возрастало, увеличивалось поголовье крупного и мелкого домашнего скота. В связи с широким распространением в Воронежской губернии суконного производства особенно интенсивно развивалось овцеводство. Уже в XVIII в. складываются такие отрасли воронежской экономики, как коневодство, птицеводство, садоводство, огородничество.
В связи с аграрной направленностью Воронежской губернии предпринимательская деятельность жителей края была самым тесным и непосредственным образом связана с производством и торговлей сельскохозяйственными продуктами. В первой половине XIX в., несмотря на весьма ограниченную экономическую свободу, помещичий гнет и господство натурального хозяйства, предпринимательство в аграрной сфере Воронежского края было неплохо развито. Отдельные разбогатевшие крестьяне не только продавали сельскохозяйственную продукцию и покупали необходимые им мануфактурные и фабрично-заводские товары, но и открывали торговые лавки, содержали постоялые дворы, строили мыловаренные, кожевенные, салотопенные, свечные, маслобойные, канатные, воскобойные, пивоваренные, кирпичные и иные предприятия. Наиболее охотно крестьяне занимались такими видами промыслов, как ткацкий, кожевенный, сапожный, вязальный и маслобойный. «Осенью, по окончании всех полевых работ, – писал В. Михалевич, автор «Материалов для географии и статистики России», – женское население губернии приступает к рукодельным занятиям, состоящим в приготовлении разного рода пряж, а затем в тканье полотен, сукон, ряден, кушаков, ковров и вязании перчаток и чулок. Все это заготовляется как для собственного обихода, так и для продажи».
Для отдельных районов Воронежской губернии занятие всевозможными промыслами становится основной сферой деятельности, оттесняя на задний план даже земледелие. Наглядным тому примером служит пример Бутурлиновки (по описанию 1850 г.): «Бутурлиновка, Петровская тож, прежде бывшая слобода помещичья – ныне вольная – есть самое значительное селение в Воронежской губернии. Большая часть жителей здесь зажиточны, занимаются преимущественно более торговлею, выделкою кож, овчин, шитьем тулупов и в большом количестве сапогов, что и вывозят для продажи в Землю Войска Донского и в Черноморие, ровно и в другие губернии. В сей слободе имеется на обширной торговой площади до 40 каменных лавок, покрытых железом, с красным товаром, чаем, сахаром, табаком, ровно как и с разным черным товаром. Для приезжающих имеется здесь гостиница и несколько постоялых дворов. Земледелие составляет в сл. Бутурлиновке вообще уже второстепенную отрасль сельской промышленности».
Накануне реформы 1861 г. в Воронежской губернии оформилась определенная хозяйственная дифференциация, когда не только уезды, но даже отдельные селения специализировались на каком-либо виде предпринимательской деятельности. Так, ткацкий промысел сосредоточивался преимущественно в Бобровском, Воронежском, Землянском, Нижнедевицком и Коротоякском уездах. Выделкой кушаков особенно славилась слобода Тишанка Бобровского уезда. Село Урыв Коротоякского уезда являлось главным центром коврового промысла.
В конце 50-х годов XIX в. на местные рынки губернии ежегодно поставлялось до 150 тыс. аршин льняного холста, до 500 тыс. аршин грубого сермяжного сукна и около 2 млн. аршин простого холста. Бутурлиновские мастера, по свидетельству современника Н.Афанасьева, на каждый базар вывозили до 3500 пар сапог, а осенью, когда в обуви появлялась большая потребность, – до 10 тыс. пар.
Вязанием чулок, перчаток, носков занимались преимущественно воронежские и павловские мещанки и государственные крестьяне слобод Придачи и Чижовки. Ежегодно местными торговцами закупалось в губернии продукции этого промысла на сумму от 100 до 160 тыс. руб.
И все же, несмотря на некоторый подъем предпринимательства и постепенный рост аграрного производства, общий уровень благосостояния воронежцев оставался в целом на весьма низких отметках и даже несколько понижался. Такой рецессионный экономический процесс был вызван действием нескольких негативных тенденций, основными из которых были следующие:
· быстрый прирост крестьянского населения в Воронежском крае в XVIII – начале XIX вв., который «съедал» весь прирост произведенного прибавочного продукта;
· господство трехпольной системы;
· низкий уровень аграрной техники и технологии;
· малограмотность и консерватизм крестьян.
Рассмотрим кратко воздействие каждой из отмеченных тенденций на общее состояние экономики Воронежского края дореформенного периода.
Прирост населения в Воронежском крае в период 1796-1858 гг. был одним из самых высоких в Российской империи. Особенно быстрыми темпами увеличивалось население Воронежской губернии в 1804-1829 гг., когда оно фактически возросло более чем наполовину. И лишь в 30-40-е гг. прирост населения существенно замедлился.
Значительный прирост населения в Воронежской губернии в дореформенный период связан с продолжавшимся освоением края, заселением и распашкой его плодородных земель. По обеспеченности землей высокого качества Воронежская губерния занимала первое место в Центрально-Черноземном регионе.
При проведении Генерального межевания в 70 – начале 80-х гг. XVIII в. здесь на каждую ревизскую душу мужского пола приходилось 8,8 десятин пашенной и 18,2 десятин всей удобной земли. В Тамбовской приходилось соответственно 6,3 и 11,3 десятин; в Орловской – 5,8 и 6,9 десятин; в Тульской – 5,5 и 6,3 десятин; в Курской – 5,0 и 6,4 десятин и в Рязанской – 4,9 и 5,9 десятин. В 1858 г. на каждую ревизскую душу оставалось удобной земли: в Воронежской губернии – 6,9 десятин, в Тамбовской – 6,3 десятин, в Орловской – 5,5 десятин, в Рязанской – 5,1 десятин, Тульской – 4,7 десятин и в Курской – 3,8 десятин. Таким образом, Воронежская губерния была обеспечена землей почти вдвое лучше, чем Курская или Тульская. В Рязанской, Тульской, Курской и частично в Орловской губерниях уже к XVIII в. не было свободных земель.
Интенсивное заселение Воронежского края в конце XVIII – начале XIX в. привело к тому, что население губернии за шестьдесят с небольшим лет более чем удвоилось. Экономические последствия данного процесса были в целом негативными: значительно увеличилось предложение на рынках труда (что вело к падению величины оплаты труда), общей перенаселенности и обнищанию населения.
Быстрые темпы увеличения населения и освоения земель Воронежского края почти ничего не меняли в способах ведения сельского хозяйства, в котором господствовало трехполье, которое, по замечанию М. Шевченко, «приводило к невероятному и из года в год увеличивавшемуся истощению земли». И даже, несмотря на распространение к середине XIX в. в Воронежском крае посевов льна, подсолнечника, сахарной свеклы и некоторых других трудоемких культур, эффективность аграрного производства сильно тормозилась отсталыми технологиями и рутинной техникой. «Сельское хозяйство, – пишет в своем отчете в 1861 г. воронежский губернатор, – здесь чуждо еще всяких систем так называемого хозяйства рационального. Оно ведется пока на основании старых вековых обычаев, трехпольным порядком с перелогами».
Рассмотрение особенностей сельского хозяйства Воронежского края XVIII—XIX вв. было бы неполным без указания техники и технологии обработки земель. Чаще всего весь инвентарь хлебопашца состоял из деревянной сохи, деревянной бороны и лошади в качестве тягловой силы. Металлические сельскохозяйственные орудия в тот период использовались крайне редко и стоили весьма дорого.
Обработка земли деревянным инструментарием не позволяла крестьянам добиваться высоких урожаев, так как пашня разрыхлялась на незначительную глубину (5-7 см) и это обстоятельство решающим образом сказывалось как при иссушении, так и при вымочке почвы. В результате такой обработки урожайность полей была невысокой и в значительной степени зависела от погодных условий.
Существенным препятствием для увеличения эффективности аграрного производства был низкий уровень грамотности среди крестьян (к концу XIX в. в среднем по уездам Воронежской губернии лишь 30-40% взрослых были грамотными) и консерватизм менталитета сельских жителей. Эти факторы негативно влияли на внедрение в повседневную практику агротехнических инноваций, проникновение в сельскохозяйственное производство новых способов организации крестьянских хозяйств. Основной упор в то время делался не на технику и технологию, а на рост интенсивности крестьянского труда и увеличение численности рабочих рук. В целях максимизации прибыли землевладельцы и помещики увеличивали степень эксплуатации крепостных крестьян и арендаторов. В свою очередь, зажиточные крестьяне требовали повышения количества и качества труда от батраков и крестьян, попавших к ним в долговую зависимость. Складывающаяся на селе ситуация постепенно накалялась, однако крестьянских бунтов накануне отмены крепостного права почти не наблюдалось, так как крестьянство жило надеждами на реформу, на избавление от помещиков, на наделение землей.