При попытке проследить зарождение первых идей, связанных с рассмотрением соотношения вины и ответственности нельзя не заметить, что далеко не при всяком состоянии философско-правовой мысли, можно ожидать четкой формулировки данных категорий и их научной обработки.
Это возможно когда научная мысль владеет соответственным методом и запасом обобщенных наблюдений; другими словами, когда имеет место писаное законодательство и сравнительно высокая степень культуры. Данное условие предполагает уровень образованности, не только выходящий за грань простой грамотности, но и позволяющий говорить о зарождении среди хотя бы небольшого числа лиц интереса к изучению правовых явлений не для непосредственного практического приложения их, но для рефлексии в видах уяснения и систематизации.
Если условиями возникновения научной правовой мысли является известная степень образованности и консолидирование права в письменной форме, то начало ее не может совпадать с первым проявлением уголовно-правовой мысли вообще. Для отыскания начального момента научной рефлексии придется обратиться, с одной стороны, к общей оценке образованности Античного мира, а с другой, к выяснению характера правосознания данной эпохи.
Мыслители античности внесли исключительно важный вклад в развитие правовых и нравственно – этических учений. Это было обусловлено переходом к новым общественным отношениям, которые регулировались уже не традициями и властью царей, а законами и решениями народных собраний, что в свою очередь заставило обратить внимание на разумные основы этих отношений.
В эту эпоху, когда уголовная юриспруденция еще не сложилась в обособленную дисциплину, нельзя игнорировать и тех попыток подойти к проблемам уголовного права, которые делаются в трудах нравоучительного характера, отвечающих на вопросы прикладной морали.
Мир преступления, являясь стороной жизни общества, вызывающей к себе отрицательное отношение моралиста, представляется этому последнему противоположностью желательного уклада жизни. Вместе с тем, дисциплина, намечающая, какова должна быть жизнь, трактующая об устоях этой жизни, не может не касаться явлений, которые их подтачивают. Другими словами, моралисты, оставаясь даже в строго отмежеванной ими себе области, не могут не касаться и не рассуждать о преступлениях и их последствиях.
Сократ видел в подчинении законам – справедливость. Знающий смысл и их необходимость обязательно будет им следовать. Подчинение законам дает возможность стяжать почести, пользоваться общим доверием и главное избегать наказаний. Кроме создаваемых людьми, Сократ полагает существование законов, господствующих повсюду и установленных властью богов. От наказаний за их нарушение люди не могут избавиться ни силою, ни бегством, чем они иногда избавляются от наказания за нарушение законов «писанных». Но все они имеют общий источник – справедливость. Соответствие справедливости – критерий законности.
В позднейшем диалоге «Законы» Платон трактует сущность преступления, полагая, что не может существовать сознательного совершения преступных деяний. Последние совершаются под влиянием или ошибки, или незнания, соединенного с нежеланием знать, или же под влиянием аффекта. Только во втором и в третьем случаях преступления должны наказываться, причем целью наказания должны быть предупреждения повторения преступлений, а не причинение зла наказываемому. Важным в его взглядах является принцип индивидуализации наказаний.
Огромное значение для рассмотрения вопроса вины и ответственности играет трактат Аристотеля » Политика» и примыкающие к нему произведения философско-правового характера («Никомахова этика», «Большая этика»). «Человек, живущий вне закона и права, — наихудший из всех» [6, с.378]. В его трудах понятие справедливости несет в себе принцип равного отношения к людям, с одной стороны, и законность, с другой стороны. Интересен уравнивающий смысл справедливости, которая может быть выражена своеобразной арифметической пропорцией, ибо она заключается в покрытии ущерба, причиненного одним человеком другому, безотносительно к достоинствам этих людей, то есть здесь присутствует еще не четко оформленная категория ответственности. Что касается субъективной стороны человеческих поступков, то наказываться или награждаться должны только произвольные действия такие, причина которых заключается в самом действующем лице, а не действия непроизвольные, совершаемые по насилию или неведению [6, с.417]. Здесь можно говорить о принципах определения границ виновности индивида.
Немалое значение представляет деятельность римских юристов, которая была по преимуществу направлена на удовлетворение нужд правовой практики и приспособления действующих норм права к изменяющимся потребностям правового общения. Вместе с тем в своих комментариях и ответах по конкретным делам, а так же в сочинениях учебного профиля они разрабатывали и целый ряд общетеоретических положений. Прежде всего необходимо отметить, что впервые в римском праве человек появляется как самостоятельный деятель, а человеческая воля, свобода, как главный фактор.
Подводя итог сказанному, отметим, что античной философии права, так же как и античному правопониманию в целом, не хватало ряда важнейших понятий, которые являются ключевыми для определения категорий вины и ответственности. Прежде всего – понятий личности и свободы. Личность вне общины или полиса для древнегреческой философии так же нереальна, как отдельный орган, оторванный от целого организма. В трактовке человека первичными являются именно его качества гражданина, личностные же характеристики второстепенны. Подобный подход в целом характерен и для римской философии.
Тот факт, что на стадиях, когда область вины и ответственности не обособилась еще в самостоятельный предмет ведения, вопросы эти трактуются совместно с проблемами морали, находит себе подтверждение и в трудах античных философов.
Рядом с трактовкой проблем уголовно-правовых, как составной частью нравоучительных рассуждений, зарождается и другая, первичная еще по своему характеру форма обработки вопросов соотношения категорий вины и ответственности. К разрешению этих последних она, в органической связи с обусловленным состоянием права практическим направлением в его изучении, подходит к систематизации материала путем простого описания существующей уголовной практики.
Таким образом, если мы стали бы искать в Античную эпоху каких-нибудь указаний на способы борьбы с преступлением путем его предупреждения, то должны сознаться, что не находим таких форм проявления уголовно-политической мысли, которые трактовали бы эти вопросы независимо от практических нужд момента. Суровая действительность подсказывает деятелям этой эпохи жестокие и чувствительные наказания, обходящиеся недорого государственной казне, за преступления уже учиненные, и побуждает для предупреждения преступлений будущих искать гарантий в действительности наказаний и строгих мерах механического удержания путем надзора от впадения в преступление людей, своим прошлым заставляющих относиться к ним подозрительно.
Автор: Харламов А.Н.
Литература:
- Будой Раймон Место беспорядка: критика теорий социального изменения. М.: Просвещение,1989. – 322 с.
- Гегель Г. В. Ф. Философия права. – М.: Мысль, 1990. – 524 с.
- Денисов Ю. А. общая теория правонарушений и ответственности. Кишинев.: АН СССР, 1973. – 451 с.
- Захаров А. Т. Кто виноват? М.: Просвещение, 1965. – 318 с.
- Кант И. Критика практического разума. СПб.: Юридический институт Санкт – Петербурга, 1998. – 532 с.
- Нерсесянц В. С. Философия права. – М.: РАН, 1997. – 481 с.
- Похмелкин В. В. Социальная справедливость и уголовная ответственность. М.: «Красный Октябрь», 1980. – 298 с.