Эпоха Иоанна Грозного остается загадочной страницей русской истории. На лживость, предвзятость в освещении правления Иоанна Грозного, несоответствие теоретических построений и схем, намертво привязанных к этой эпохе, и исторических фактов, отрицающих их, на «ключевое положение фигуры первого русского царя в объяснении смысла, хода и направления развития русской истории впервые (после крушения Советской власти в 1993 г.) самое пристальное внимание обратил митрополит Иоанн.
Профессиональный историк богослов, он был непреклонно уверен в том, что «…лишь в рамках церковного вероучения» история народов и царств, завоеваний и революций…получает цельное и непротиворечивое объяснение» [1]. С его точки зрения самым серьезным методологическим пороком светской исторической науки, блуждающей в дебрях фактологии, является ее приверженность богоборческим концепциями научного мировоззрения, исключающим из объектов своего рассмотрения промыслительное попечение Божие о России, ход осмысления русским народом своего нравственно-религиозного долга, ответственность человека за результаты своего свободного выбора между добром и злом.
Изучение историками периода царствования Иоанна Васильевича Грозного, как и всей русской истории, вне рамок церковного вероучения, являлось логически противоречивым, непоследовательным, с ярко выраженным приматом концепции над фактом. Начиная с Карамзина, отмечал митрополит Иоанн, «стало считаться признаком хорошего тона обильно мазать эту эпоху черной краской». Слепое доверие к мемуарным источникам, главным образом иностранных авторов, а также к переписке Грозного с Курбским, крайне скудная документальная база подлинных материалов, конъюнктурный характер освещения его царствования в некоторых летописях и житиях, сослужили плохую службу. Историки не смогли понять истинный характер его царствования, мотивы и причины преобразований, необходимость введения опричнины, ставшей «страшилкой» для многих поколений русских людей. Ко второй половине XIX в. образ «царя-тирана» был уже вылеплен.
Из дореволюционных источников давал в целом положительную оценку деятельности Ивана Грозного С.М.Соловьев. В то же время он не оправдывал его жестокость и «тех поступков, которые назывались и должны называться своими очень нелестными именами». В его «Истории России с древнейших времен» говорится: «Более чем странно желание некоторых оправдать Иоанна, более чем странно смешение исторического объяснения явлений с нравственным их оправданием». Многие события его царствования он связывает с тяжелым психическим состоянием царя.
В 1989 г. вышла скандально знаменитая книга В.Б. Кобрина «Иван Грозный». Иоанн Грозный, державный строитель, патриот своей родины, в общественном сознании всегда связывался с прочным государственным началом. «Грозный царь» ассоциировался со Сталиным, против которого велась целенаправленная кампания очернения, и в глазах образованных людей от этой аналогии он очень много терял. Критикуя Сталина, нельзя было обойти вниманием фигуру Иоанна IV. В работе Кобрина он предстал перед читателями как полубезумный маньяк, тиран, в порыве неудержимой ярости разрушающий собственное государство, как кровопийца, уничтожающий собственных подданных. «В те годы, — указывает Д.М. Володихин, — публицистическая работа Кобрина имела большое значение — ею был пробит фронт однозначно «прогрозненской» официальной литературы» [2]. В кратком историографическом обзоре в основном нашли отражение работы тех авторов, кому был близок И. Грозный как личность и государственный деятель, реформатор и преобразователь основ русской жизни.
Однако для нас важна не столько сама историография вопроса, сколько личность великого самодержца. Ключом к пониманию фигуры И. Грозного, на что практически не обращают внимания исследователи, являются, в первую очередь, не его дела, они вторичны, а мировоззрение царя, оно первично, которое и должно объяснить ‘загадочные» вопросы его правления. «Торжество живой веры позволяет осознать величие жизненного подвига …Грозного царя Иоанна Васильевича», — подчеркивает Владыка [3].
Представляется легковесной и расхожей точка зрения об обусловленности опричнины смертью царицы Анастасии. Слишком долго царь раздумывает (1560-1564 гг.). Более достоверными видятся корни опричнины в объективных условиях развития России того времени, неэффективности светского управления страной в условиях воины, существенных дипломатических неудачах, связанных с именем А.Ф. Адашева и ряде других. И главное — был утерян консенсус между церковью и государством в проведении единой политической линии. Ни митрополит Афанасий, ни митрополит Филипп ни их преемники не смогли встать в осознании задач перестройки государства на уровень почившего митрополита Макария. Внесли свой вклад в разрушение союза между церковью и государством бояре. Лгали царю про митрополита Филиппа, а святителю клеветали на царя.
Тяжело переживал этот разлад и царь. Решение о переходе к опричнине было принято в Александровской слободе. В дальнейшем, как отмечает митрополит Иоанн, слобода стала монастырем в миру. В ней Иоанн Грозный стал, как он сам себя называл «игуменом всея Руси», князь Афанасий Вяземский – келарем, а Григорий Лукьянович Плещеев–Бельский, известный больше под псевдонимом Малюты Скуратова, – пономарем. 300 опричников составляли остальную братию и носили поверх своего платья черные монашеские рясы, а на головах тафьи.
Опричнина, став формой служения в интересах всего русского народа, изменила, и статус самого царя. Он воплотил в себе и религиозное начало – «игумен всея Руси» и светское – «государь всея Руси».
Наиболее затасканным аргументом, характеризующим жестокость Иоанна Грозного, является вопрос о «массовом терроре». По подсчетам Р.Г.Скрынникова, жертвами царского террора стали три–четыре тысячи человек. Митрополит Иоанн обоснованно считает, что «100 казней в год, учитывая уголовных преступников», за 30 лет, это не та цифра, которая дает основание говорить о массовом терроре. Если сравнивать с европейскими странами и за отправную точку признать XVI в., взяв статистику истребления населения, то можно обнаружить такую картину: при Иване Грозном в России уничтожено 3–4 тыс. человек; В Англии при Генрихе VIII и Елизавете I – свыше 89 тыс.; столько же в Испании при Карле I и Филиппе II [4].
Даже отдельные выше приведенные примеры свидетельствуют о несовершенстве чисто светского подхода к освещению столь сложной, неоднозначной и одновременно трагической эпохи Иоанна Грозного. Размышления митрополита Иоанна над жизнью и трудами И.В.Грозного внесли важный вклад в понимание сложной и противоречивой фигуры первого русского царя и грозненского периода русской истории.
Авторы: Боброва Н.И., Сафронов О.С.
Литература:
1. Иоанн митрополит. Одоление смуты. Слово к русскому народу. — СПб., 1995. — С.16.
2. Платонов С.Ф. Иван Грозный. — М., 1998. — С.14.
3. Иоанн митрополит. Русь соборная. Очерки христианской государственности. — СПб., 1995. — С. 64.
4. Скрынников Р.Г. Иван Грозный. — М., 1975.-С.82.