Германские военно-политические круги испытывали особый интерес к Афганистану как к стране, граничившей с Британской Индией. Подготовку к проведению там специальных операций в условиях войны они начали уже в середине августа 1914 г., решив склонить эмира Хабибуллу-хана к выступлению против Англии. Одновременно планировалось осуществлять с афганской территории диверсии в русском Туркестане, Западном Китае, Персии и оказывать постоянную помощь пуштунским племенам. Все это, по расчетам Берлина, заставило бы Великобританию и Россию держать в Индии и Средней Азии значительное количество войск, что облегчило бы положение германских армий на европейском театре военных действий.
Организовать проникновение своих агентов в Афганистан немецкое правительство решило при поддержке Турции. В начале сентября 1914 г. в Стамбул прибыли 23 немецких офицера возглавляемых В. Вассмусом, а в декабре еще 25 во главе с О. Нидермайером. К середине января 1915 г. обе группы сосредоточились в Багдаде.
Одновременно в Берлине рассматривался вопрос об усилении военной экспедиции О. Нидермайера. Решено было направить вместе с ней в Афганистан политическую миссию под руководством В. фон Хентига, бывшего секретаря германского посольства в Тегеране. Он имел полномочия на ведение официальных переговоров с Хабибуллой-ханом и установление дипломатических отношений между Германией и Афганистаном.
В Исфахане находился главный пункт сбора германских отрядов. Они планировали пересечь центральные районы Персии и достичь Герата. Сделать это при надлежащей подготовке и согласованности действий было не трудно. Россия и Англия не располагали в это время на территории Персии силами, способными дать отпор или хотя бы создать серьезные препятствия на пути продвижения германцев. С весны до середины лета 1915 г. противодействовать усилению их активности должны были российские и британские дипломаты, опираясь на незначительные воинские команды, состоявшие при дипломатических представительствах. Более крупные армейские подразделения стояли на севере и юге страны, но они имели свои задачи и не могли взять под контроль еще и центральные провинции Персии.
Таким образом, когда 16 июня 1915 г. первая партия немецких офицеров во главе с В. Пашеном двинулась из Исфахана к афганской границе, путь ей был открыт. К тому же в этот момент ни российские, ни британские власти даже не знали о конечной цели германского предприятия.
А тем временем к рубежам Афганистана двинулись еще несколько германских отрядов, возглавляемых Цугмайером, Зейлером, В. Вассмусом, О. Нидермайером, Грейзингером. Генконсул в Мешхеде, консул в Торбете-Хейдерие и вице-консул в Бирдженде сообщили российскому послу в Тегеране Н.С. Эттеру примерные маршруты их движения (“на Мешхед, Хаф, Керман”), после чего тот проинформировал министра иностранных дел С.Д. Сазонова, что немецкие караваны стремятся “приблизиться к нашей [российской — К.С.], афганской и белуджистанской границам”[1].
Принимать ответные меры теперь следовало без промедления. И это действительно было сделано, но в недостаточных масштабах. Ни российские, ни английские дипломаты в Персии, не говоря уже об официальных властях России и Великобритании, вплоть до 8-10 июля не имели ясного представления о происходящем. Поэтому и первые их решения нисколько не уменьшили угрозу прорыва немцев в Афганистан. К примеру, генконсул Мешхеде Н. Никольский, не обладая достаточными сведениями о численности и вооружении германских отрядов, продвигавшихся от Исфахана на Тебес, просил Н.С. Эттера поручить ему с группой казаков арестовать их[2], а товарищ министра иностранных дел России А.А. Нератов в этой же ситуации приказал генерал-губернатору Туркестана Ф.В. Мартсону направить в Хаф отряд в составе всего лишь 25 человек[3].
Примерно так же происходящее оценивали и английские власти: 5 июля вице-король Индии Ч. Гардинг запросил мнение британского посла в Тегеране о целесообразности установления на восточной границе Персии “военной охраны” (вместо того, чтобы сделать это немедленно) и советовал пока действовать самостоятельно[4]. В последующие дни обе стороны внимательно отслеживали ситуацию, анализировали ранее полученные сведения о настроениях в Афганистане и пришли к выводу, что необходимо любой ценой воспрепятствовать проникновению германских агентов на его территорию.
Успех для союзников по Антанте теперь во многом зависел от того, как скоро они договорятся о совместных действиях против германских отрядов на подступах к Афганистану. Это поняли и в Петрограде, и в Лондоне. 13 июля 1915 г. С.Д. Сазонов направил британскому министру иностранных дел Э. Грею телеграмму, в которой, кратко обрисовав ситуацию, предложил объединить усилия для поимки немецких офицеров[5]. Английские власти в ответ обязались прикрыть своими войсками Сеистан и персидско-белуджистанскую границу, а российские должны были взять под контроль линию Мешхед — Торбете-Хейдерие – Бирдженд.
К середине июля российские и британские представители в Персии уже обладали новой информацией о передвижении германских отрядов. Стало известно о прибытии одного из них в Тебес[6], а другого в Гунабад[7]. Генконсул Н. Никольский решил использовать против них имевшийся в его распоряжении 2-й Семиреченский казачий полк. Большую его часть он оставил пока в Мешхеде на случай появления там немецкого каравана, а одну сотню во главе с подъесаулом Бедаревым направил патрулировать дорогу на Торбете-Хейдерие. Сделано это было им еще 17 июля, до получения официального распоряжения о прикрытии афганской границы. Далее Н. Никольский приказал полковнику Куликову, командиру 2-го Семиреченского полка, выделить полусотню для занятия самого города Торбете-Хейдерие. Благодаря столь оперативным действиям, отряд в составе 68 казаков под командой поручика Бортникова прибыл туда уже 25 июля[8]. Хотя это был и слабый заслон, но на большее с имевшимися силами рассчитывать не приходилось.
Между тем британское правительство просило царские власти как можно быстрее взять под наблюдение всю территорию между Мешхедом и Бирджендом и даже направить войска в Керман. Русское военное командование и само понимало, что к персидско-афганской границе необходимо направить дополнительные силы. 23 июля генерал-губернатор Туркестана Ф.В. Мартсон телеграфировал С.Д. Сазовову, что численность немцев в районе Тебеса и Гунабада составляет 500 человек, а значит полутора сотен казаков, высланных против них из Мешхеда, явно недостаточно[9]. Для задержания германских караванов Ф.В. Мартсон направил дополнительно 1-й Семиреченский казачий полк. По расчетам штаба ТуркВО общая численность российских войск в Хорасане после прибытия подкреплений должна была составить 1000 человек. Считалось, что этого будет “вполне достаточно для полной гарантии успеха”[10].
Однако обстановка в афганском приграничье складывалась так, что даже при самом быстром темпе движения, казаки не могли своевременно приступить к выполнению поставленной задачи. Да и сама она была слишком уж серьезной для не столь многочисленного воинского контингента. Отряду в 1000 человек предстояло контролировать полосу от Мешхеда до Бирдженда протяженностью в 450 км.
Проблематичность успеха стала ясна российским властям уже к концу июля. 24-го вице-консул в Сеистане Романовский доложил Н.С. Эттеру о прибытии немецкого отряда в Каин и попросил как можно скорее прислать казаков для поддержки[11], но полк Гущина, предназначенный как раз для этого, находился еще в Ашхабаде. Оставалась единственная возможность — направить в район Каин — Бирдженд сотню подъесаула Бедарева. Генерал Ф.В. Мартсон распорядился об этом, хотя и понимал: выделенных сил не хватит даже для того, чтобы задержать немцев до подхода 1-го Семиреченского полка[12]. Романовский еще надеялся на помощь англо-индийских войск, но первые британские части перешли персидско-белуджистанскую границу только в ночь с 30 на 31 июля, да и ориентировались они главным образом на территорию южнее Бирдженда[13].
Таким образом, недостаток войск и слабая организованность действий в очередной раз подвели Россию и Великобританию. В нужный момент они не смогли остановить германские караваны, двигавшиеся в Афганистан. Когда 30 июля отряду Бедарева все-таки удалось окружить группу В. Пашена в Каине, поддержать казаков было некому. Весь день они перестреливались с противником, а ночью немцы вырвались из кольца (под командой у Бедарева на тот момент осталось лишь 60 человек) и ушли в сторону Туна. “В виду неясности данных разведки”[14], их не преследовали. Так уже в первых числах августа В. Пашен и несколько подчиненных ему офицеров оказались на афганской территории.
Отряд О. Нидермайера и В. фон Хентига был обнаружен 15 августа близ селения Рушинабад разъездом сотника Байкова из 2-го Семиреченского полка. Вместе с Романовским он попытался захватить эту партию, но безуспешно. Вице-консул в Бирдженде позже доложил Н. Никольскому: “Преследование шло по следам шайки, опередившей нас на полтора суток и крайне спешно двигавшейся к Афганистану. Догнать их… не представлялось возможным; преследование остановилось в деревне Тахтаван в 50-ти верстах от границы”[15]. Группа О. Нидермайера пересекла ее в ночь с 19 на 20 августа.
Успеху немцев в немалой степени способствовали умелые действия по дезинформации российского и британского командования. Двигаясь по территории Персии, они распространяли ложные слухи о своем намерении пройти в Афганистан через Мешхед в расчете на то, что главные силы, выделенные для их поимки, будут стянуты именно туда. Так и случилось в действительности. Казаки 1-го Семиреченского полка к 6 августа сосредоточились между Мешхедом и Торбете-Хейдерие, а далее к югу вплоть до Бирдженда афганскую границу прикрывали лишь слабые кордоны кавалерии.
Таким образом, в августе 1915 г. на афганской территории оказалась военно-дипломатическая миссия О. Нидермайера и В. фон Хентига. Это стало возможно из-за несогласованности действий России и Великобритании. Английские власти, несмотря на угрозу выступления афганцев в поддержку Германии и Турции, не желали обсуждать с царским правительством эту проблему. До лета 1915 г. они полагались лишь на свои возможности, да на дружбу с эмиром. В результате, когда немецкие отряды оказались у границ Афганистана, организовать им серьезный отпор не удалось.
Автор: Симонов К.В.
Прнимечания:
[1] Н.С. Эттер — С.Д. Сазонову, 23 июня/6 июля 1915 г.// Международные отношения в эпоху империализма (далее – МОЭИ), серия III, т.8, ч.1. М.- Л., 1935, с.319-320.
[2] Телеграмма Н. Никольского Н.С. Эттеру от 18 июня/1 июля 1915 г.// Архив внешней политики Российской империи (далее – АВПРИ), ф.194, Миссия в Персии, оп.528/2, д.91, л.140.
[3] Телеграмма А.А. Нератова Ф.В. Мартсону от 19 июня/2 июля 1915 г.// Там же, л.21.
[4] Н.С. Эттер — С.Д. Сазонову, 23 июня/6 июля 1915 г.// МОЭИ, серия III, т.8, ч.1, с.319-320.
[5] АВПРИ, ф.194, Миссия в Персии, оп.528/2, д.91, л.33.
[6] Телеграмма Романовского Н.С. Эттеру от 3/16 июля 1915 г.// Там же, ф.194, Миссия в Персии, оп.528/2, д.91, л.28.
[7] Телеграмма Н. Никольского Н.С. Эттеру от 7/20 июля 1915 г.// Там же, л.125.
[8] Телеграмма Н. Никольского Н.С. Эттеру от 13/26 июля 1915 г.// Там же, л.40.
[9] Телеграмма Ф.В. Мартсона С.Д. Сазонову от 10/23 июля 1915 г.// Там же, л.123.
[10] Телеграмма С.Д. Сазонова Н.С. Эттеру от 9/22 июля 1915 г.// Там же, л.124.
[11] Телеграмма Романовского Н.С. Эттеру от 11/24 июля 1915 г.// Там же, л.38.
[12] Телеграмма Ф.В. Мартсона Н.С. Эттеру от 15/28 июля 1915 г.// Там же, л.118.
[13] Телеграмма Романовского Н. Никольскому от17/30 июля 1915 г.// Там же, л.62.
[14] Описание действий отряда подъесаула Бедарева сборной сотни 2-го Семиреченского казачьего полка в июле 1915 г.// Там же, л.191.
[15] Телеграмма Романовского Н. Никольскому от 6/19 августа 1915 г.// Там же, л.111.