Переход к новой экономической политике способствовал изменению политического настроения предпринимательского слоя. В их среде все большей популярностью стала пользоваться примиренческая идеология «Сменовеховства». Ее основу составляла глубокая и искренняя уверенность в том, что большевистский строй будет постепенно изживать экстремизм в экономике и политике, эволюционируя в сторону буржуазно-демократических порядков.
Подобные идеи были присущи и воронежцам. Например, один из членов семьи бывшего уездного предводителя дворянства писал в частном письме: «…предстоящие возможности на политическом горизонте могут изменить всю жизнь»[1]. Сторонники «сменовеховцев» открыто действовали в Воронеже в 1921 году[2]. Воронежский губком по этому поводу сообщал в Москву: «Мы видим, как на протяжении последних месяцев молодая нэповская буржуазия выражает устно и письменно свои устремления к политической власти, причем эти требования далеко выходят за рамки ее реального экономического значения. Непонимание сущности новой экономической политики, оценка ее как отказ от пролетарской диктатуры питают надежды молодой буржуазии вести в новых рамках «новыми лозунгами, но старую борьбу»»[3].
Секретарь губкома, развив эту тему на одном из заседаний, отметил, что предпринимателям мало НЭПа, им нужен «НПОН – национальная политика в виде свободы печати, собраний, расширения избирательного права и т. п. демократических благ»[4]. Действительно, эти идеи были популярны в торговой среде. Так, в сводках ОГПУ, фиксировались случаи агитации идей кадетской партии (по всей видимости – «Смены вех») и одновременно недовольство правящей партией, которая «стремится их задушить»[5].
Сводки, донесения, доклады губернского политического отдела ГПУ о положении Воронежской губернии отмечали, что частнопредпринимательские слои были недовольны именно лишением избирательных прав: «настроение обострено тем, что многие лишены избирательного голоса»[6].
Предприниматели в первые годы нэпа воздерживались от вмешательства в политическую жизнь. Воспоминания о суровых временах военного коммунизма и усталость от гражданской войны привели к своеобразному «политическому оцепенению» предпринимательского слоя.
На совещании начальников политуправлений военных округов в начале 20-х годов была дана следующая оценка нэпманам: «Нужно сказать, что нашу новую буржуазию… мы можем характеризовать тем, что она страдает аполитизмом и не склонна заниматься политикой. Конечно, они не прочь поворчать против советского режима и на всех углах самым гнусным образом поносить Коммунистическую партию. Это призвание их жизни, без этого они обойтись не могут»[7].
В начале нэпа для предпринимателей была характерна общая идея, которую высказали торговцы сл. Уразово Валуйского уезда представителям местной власти: «Да вы сажайте кого угодно, только не мешайте нам работать»[8]. Проблемы накопления капитала и организации предпринимательской деятельности интересовали «новую» и «сельскую» буржуазию больше, чем вопросы политического характера. Промышленники подавали заявления о денационализации промышленных предприятий или сдаче их в аренду[9]. Крестьяне ходатайствовали об увеличении земельных наделов[10].
Особую остроту вызывала несовершенная налоговая политика первых лет НЭПа. Частнопредпринимательские слои, ощущая тяжесть налогового пресса, пытались повлиять на изменение данной политики. В уездах проходили различные собрания, принимавшие резолюции о снижении налогов или их невыполнении. Широкое распространение получило в Воронежской губернии избрание и посылка «ходоков» в Москву с ходатайством об изменении налогообложения[11]. Инициаторами посылки делегатов были зажиточные крестьяне, так как на них ложилась основная тяжесть налогового пресса. Им же принадлежала инициатива снижения или «сложения» налога[12].
Крестьянские резолюции, принятые на беспартийных конференциях в 1922-1923 гг., содержат целый спектр пожеланий, «чаяний» относительно изменения налоговой политики. Всеобщим было признание нецелесообразности и тяжести множества налогов[13].
Все эти требования относились к периоду 1921-1923 г., который частнопредпринимательские слои использовали для закрепления своих прав на имущество. Предприниматели выдвигали различные экономические требования: упорядочивание и изменение налоговой системы, возврат национализированного имущества, пересмотр земельной политики. Одновременно появлялись требования расширения рамок советской демократии, в основном, это отказ от политики лишения политических прав за осуществление частнопредпринимательской деятельности.
Неотъемлемой чертой политического сознания являлись слухи Они оказывали значительное влияние на общественную активность и отражали политические чаяния предпринимательского слоя. Если в начале НЭПа предприниматели были заняты первоначальным накоплением капитала и среди их требований доминировали экономические, в первую очередь – изменение налоговой политики, то со второй половины 20-х г., когда в основном завершился процесс организационного оформления частного предпринимательства, усилились политические требования. Их можно сгруппировать в две группы.
К первой отнести те, которые имели ярко выраженный антиправительственный характер. Особенно они проявлялись во всевозможных слухах. Общим являлось следующее: в результате будущей войны произойдет свержение власти. Затем предлагались различные варианты государственного устройства России: монархия, парламентская республика, диктаторский режим.
Вторую группу составляли требования эволюции существовавшей власти: советская власть, но без коммунистов; ликвидация однопартийной системы; не вмешательство партии в деятельность Советов; введение тайного голосования; осуществление пропорционального представительства рабочих и крестьян; отказ от практики поддержки деревенской бедноты и ущемления прав предпринимателей. Требования второй группы преобладали в предпринимательской среде.
Однако партийные лидеры в целом рост политического сознания предпринимательских слоев города и деревни классифицировали как рост контрреволюционной деятельности и обострение классовой борьбы. В конце 20-х гг. ХХ века был взят курс на подавление политической активности населения и усиление репрессивной политики.
Авторы: Бахтин В.В., Асташова А.Н.
Примечания:
[1] Центр документации новейшей истории Воронежской области (далее – ЦДНИ ВО). Ф.1. Оп.1. Д.714. Л.27.
[2] Советское общество: возникновение, развитие, исторический финал. Т.1. М., 1997. С.91.
[3] Цит. по: Трифонов И.Я. Классы и классовая борьба в СССР в начале нэпа (1921 – 1925 гг.). Л.,1969. С.77.
[4] Известия Воронежского губернского комитета РКП/б/. 1922, №8 (31). С.2.
[5] ЦДНИ ВО. Ф.1. Оп.1. Д.716. Л.12 об. , 35.
[6] Там же. Л.109.
[7] Цит. по: Трифонов И.Я. Указ.соч. С.78.
[8] Известия Воронежского губернского комитета. 1921, №10(14). С.12.
[9] См.: Государственный архив Воронежской области ( далее – ГАВО). Фр.56. Оп.1. Д.1378. л.1 –29; Д.1377. Л.1 — 118.
[10] ЦДНИ ВО. Ф.1. Оп.1. Д.469. Л.68.
[11] Там же. Д.983. Л.74; Д.1027. Л.89; Ф.28. Оп.1. Д.46. Л.34; Ф.1. Оп.1. Д.1027. Л.90 об.; Ф.1478. Оп.1. Д.189. Л.51.
[12] Центр документации новейшей истории Липецкой области. Ф.62. Оп.1. Д.376. Л.79.
[13] Известия Воронежского губернского комитета. 1923, №3(37). С.62 – 63.