В настоящее время в России ведется внутриполитическая дискуссия о «суверенной демократии». Понятие «суверенная демократия» внедряется в официальную риторику с весны 2005 г. Уже практически сложился консенсус относительно его использования для характеристики политического режима и практикуемого им способа решения текущих и стратегических политических задач. С технологической точки зрения суверенная демократия предполагает самостоятельный отбор демократических институтов, их конкретных форматов, сроков внедрения и реформирования, а не следование неким якобы общим стандартам. Суверенно-демократическим является тот режим, который, развивая демократию (в том числе западного образца), одновременно отстаивает собственную самостоятельность и, соответственно, самостоятельность государства настолько, насколько это целесообразно и возможно в современном мире.
Замглавы президентской администрации и официальный идеолог В. Сурков, под суверенной демократией понимает образ политической жизни общества, при котором власти, их органы и действия выбираются, формируются и направляются исключительно российской нацией во всем ее многообразии и целостности ради достижения материального благосостояния, свободы и справедливости всеми гражданами, социальными группами и народами, ее образующими [1; с.102]. В сущности, это определение вытекает из Конституции РФ, которая декларирует, что «носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ»[2; с.4].
В продвижении «суверенной демократии» российские идеологи не являются первопроходцами. Понятие sovereign democracy давно используется западными политологами. Этот термин в разном контексте применялся в отношении Китая, Ирландии, ряда других стран. Само словосочетание «суверенная демократия» было, в свое время, введено американцами для идеологического обоснования невхождения Тайваня в Китай. Потом те же американцы многократно использовали сочетание «суверенная демократия» применительно к странам Восточной Европы и бывшего СССР, выходящих из-под влияния России. «Демокраси» означало ориентацию на Запад и дружбу с Западом, а «суверен» — независимое, причем под независимостью понималась только исключительно независимость от Москвы.
В. Сурков, которому ошибочно приписывается авторство термина «суверенная демократия», обращает внимание на то, что это широко распространенное и признанное практикующими политиками понятие. У. Кристофер, государственный секретарь США в 1994 г. говорил, что «успешная трансформация новых независимых государств в суверенные демократии является центральным звеном европейской стабильности», а Р. Проди, председатель Европейской комиссии в 2004 г. заявлял, что «… наш [Европейский] Союз хранит сущность… федерации суверенных демократий»[1; с.102].
Основным источником «суверенно-демократической» дискуссии в России является Президентское Послание от 25 апреля 2005 г., где В. Путин прямо указал, что тема суверенитета возникла из-за активно идущей в обществе и за границей дискуссии «о свободе и демократии». По мнению президента, эта дискуссия во многом носит искусственный характер и преувеличивает трудности, с которыми сталкивается демократический процесс в современной России [3; c.3.]. В то же время он выступил за право России самой определять темпы и формы движения к демократии. В Послании содержится скрытая реакция на украинские события. Президент России отметил: «Ценой развития демократических процедур не может быть ни правопорядок, ни столь трудно достигнутая стабильность, ни устойчивое проведение взятого экономического курса. В этом вижу самостоятельный характер выбранного нами демократического пути. И потому мы будем двигаться вперед, учитывая наши собственные внутренние обстоятельства и в обязательном порядке – опираясь на закон, на конституционные гарантии»[3; с.4.].
По словам президента, «Россия сама будет решать, каким образом – с учетом своей исторической, геополитической и иной специфики – можно обеспечить реализацию принципов свободы и демократии. Как суверенная страна – Россия способна и будет самостоятельно определять для себя и сроки, и условия движения по этому пути»[3; с.4.]. Тут же глава государства предупредил об ответственности все политические силы, которые попытаются вести борьбу «неправовыми методами», заявив, что «государство будет на них законным и жестким образом реагировать»[3; с.4.].
Политический аналитик В. Третьяков пишет, что для решения назревших проблем укрепления государства, обеспечения безопасности граждан, наведения порядка в стране, президентом была «продумана и практически реализована политика лимитированного и выборочного ограничения некоторых гражданских прав и свобод, так сказать, «подмораживания общественной и политической демократии»[4].
По мнению Третьякова: «…доктрина «суверенной демократии», или, «самодержавного самоуправления», совсем не свидетельствует о том, что в России должна и может быть построена какая-то особо специфическая демократия, отличающаяся от классических западных демократий полным отсутствием демократии, но зато полным присутствием авторитаризма. Просто российская демократия может быть построена теми темпами и в той мере, которые требуются для сохранения целостности нашей страны и материально, и политически комфортного пребывания в ней большинства ее населения, которое к тому же надо бы резко умножить»[5].
Оппоненты высказывают сомнения по поводу «демократичности суверенной демократии», т.е. попыток оправдать некие недемократические практики. Ряд специалистов считает, что эпитет «суверенная» по отношению к демократии избыточен. Так, В.А. Рыжков, выступая с критикой идеи суверенной демократии на семинаре Школы в Голицыно в июле 2005 г., обратился к классической концепции суверенитета, сформулированной Жаном Боденом. Исходя из боденовского понимания, «суверенная демократия» — это тавтология, поскольку демократия – это система, в которой народ обладает суверенитетом, т.е. является источником власти [6]. В этом Рыжков совершенно прав, однако у суверенитета есть и другой смысл, международно-правовой – самостоятельность государства по отношению к другим субъектам международного права.
В августе 2006 г. состоялся «круглый стол» на тему «Суверенное государство в условиях глобализации: демократия и национальная идентичность». Формальным поводом для «круглого стола» стало обсуждение положений, изложенных в статье председателя Конституционного суда В. Зорькина «Апология Вестфальской системы». Зорькин проанализировал идею суверенной демократии с точки зрения Конституции: «Юридически по нашей Конституции нет ничего, кроме того, что Россия есть демократическое и суверенное государство. Следовательно, с этой точки зрения российская демократия суверенная, а суверенитет — демократический. Иное есть искажение Конституции»[7].
Слова Зорькина прозвучали как своеобразный ответ другому юристу, Д. Медведеву, который в интервью «Эксперту» в апреле 2005 г. тоже подчеркивал свой юридический взгляд и говорил как раз о том, что «суверенная демократия» — далеко не идеальный термин, а также о странном привкусе, который возникает, когда к слову «демократия» приставляются какие-то определения [8; с.70].
Об этом привкусе говорили многие выступающие на «круглом столе» — в основном представители оппозиционных партий. Основная мысль: добавление к понятию «демократия» определения «суверенная» избыточно («несуверенной демократии не существует» — С. Караганов) и создает впечатление, что речь идет о какой-то неполноценной, усеченной демократии. Внятнее и жестче всех оказался коммунист И. Мельников, заявивший, что особыми российскими стандартами демократии, обозначаемыми термином «суверенная демократия», «прикрываются имеющиеся в современной России авторитарные преобразования».
Сторонники же термина «суверенная демократия» (Г. Павловский, В. Третьяков и представители «Единой России» В. Володин и А. Исаев) указывали в основном на то, что в современном мире демократия стала орудием десуверенизации. Нам навязывают дилемму: либо демократия по западному (в первую очередь американскому) образцу и под западным контролем (включающим в себя вмешательство во внутренние дела), либо авторитаризм. Суверенная демократия есть отказ от этой тупиковой дилеммы, демократический выбор нации, которая хочет сама отстраивать свое государство и отстаивать свои интересы. Завершал «круглый стол» В. Сурков, который сказал о том, что Россия должна создать «свой дискурс», и только тогда она станет по-настоящему суверенной: «Если народ сам не производит образы и не посылает сообщения другим народам, то он не существует в политическом и культурном смысле»[7].
9 сентября 2006 г. на встрече с участниками третьего заседания Международного дискуссионного клуба «Валдай», объединяющего зарубежных политологов, специализирующихся на российской проблематике, В. Путин поставил точку в споре о востребованности понятия «суверенная демократия». Путин, в частности заявил, что «суверенитет и демократия — это понятия, которые оценивают два разных явления». «Суверенитет — это позиционирование страны вовне, в мире, это возможность осуществлять свою внутреннюю и внешнюю политику самостоятельно, без вмешательств извне», — считает глава государства [9].
Путин подчеркнул, что «демократия — это способ организации общества и государства. Это целиком направлено вовнутрь страны». «Поэтому это разные вещи — суверенитет и демократия. Вместе с тем, в современном глобализирующемся мире, где границы все больше и больше стираются, мы со всей очевидностью видим и наблюдаем, что теми странами, которые продвинулись, скажем, в решении своих экономических проблем, теми странами, которые имеют фактическую монополию на мировые средства массовой информации, а масс-медиа крайне важны в современном мире вообще, в политике, в экономике — где угодно, с учетом прозрачности национальных границ, к сожалению, все эти современные средства глобализации используются часто в национальных интересах для того, чтобы обеспечить себе конкурентные преимущества в мировой экономике и в мировой политике», — заявил президент. По его мнению, «для нас это очевидный факт»[9].
«То есть чисто теоретически это, конечно, разные понятия, понятия из разных сфер, но современный глобальный мир, на мой взгляд, такую площадку для дискуссии на эту тему все-таки создает», — подчеркнул Путин. Путин считает, что спорить о ней должны политологи. Сам он действующий политик и глава государства, и его больше интересует не теория, а практика, не понятие «суверенная демократия», а суверенная демократия как таковая. Он ожидает, что по итогам дискуссии будут выработаны «идеи, которые можно было бы использовать в практическом плане внутри страны и в нашей внешней политике» [9].
В. Сурков в своей статье «Национализация будущего» или «параграфы pro суверенную демократию поставил задачу в привлечении общественного внимания к взаимосвязанным вопросам личной свободы (демократии) и свободы национальной (суверенитету).
В Комментариях к этой статье В. Суркова А. Кокошин (депутат Государственной думы ФС РФ (фракция «Единая Россия»), декан факультета мировой политики МГУ им. М. В. Ломоносова, академик РАН) отмечает, что обращение к теме обеспечения национальной конкурентоспособности России во все более усложняющемся мире с его конфликтующими национальными и корпоративными интересами, идеологемами, политическими культурами полностью оправданно и востребовано. Формула обеспечения национальной конкурентоспособности России перед лицом грозных соперников и конкурентов все еще далека от завершенности. Сердцевиной этой формулы, по мнению А. Кокошина, стало понятие суверенной демократии, вызвавшее оживление и (в целом плодотворные) дебаты в России и привлекшее внимание за рубежом, в чем ему довелось убедиться воочию в ходе дискуссий с рядом видных западных политологов в Гарвардском университете [10; с.92.].
Отличие «суверенной демократии» от множества иных определений особенностей демократического строя — либеральная демократия, социалистическая демократия, охранительная, прямая, плебисцитарная и многие другие демократии — состоит в том, что этот термин в меньшей степени касается внутренних особенностей политического режима. Он характеризует политическую систему в целом как с внутренней, так и с внешней точек зрения.
Авторы: Чекменёва Т.Г., Прибытков А.А.
Источники:
- Сурков В. Национализация будущего» или «параграфы pro суверенную демократию// Эксперт. 2006. №43.
- Официальный текст Конституция РФ, принятой всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. М.: «Мартин», 2005. 48с.
- Послание Президента РФ Федеральному Собранию РФ // Российская газета. 26 апреля 2005 г.
- Третьяков В. Реверсивная демократизация // Российская газета. 30 июня 2005 г.
- Суверенная демократия. Оперативная и стратегическая политическая ситуация в России. Интернет-конференция 29 августа 2006 г. http://www.mediacratia.ru/owa/mc/mc_conf.html?a_id=11065
- http://www.ryzkov.ru/look_new.php?id=585
- Суверенное государство в условиях глобализации: демократия и национальная идентичность. «Круглый стол» // Российская газета. 6 сентября 2006 г.
- Сохранить эффективное государство в существующих границах. Беседа с руководителем администрации президента России Дмитрием Медведевым // Эксперт. 2005. №13.
- Стенографический отчет о встрече с участниками третьего заседания Международного дискуссионного клуба «Валдай» 9 сентября 2006 г., Ново-Огарево http://www.kremlin.ru/text/appears/2006/09/111114.shtml
- Кокошин А. Демократия и реальный суверенитет // Эксперт. 2006. №43.