К концу 1905 г. после длительного периода соперничества, взаимной подозрительности и откровенно враждебных действий отношения России и Великобритании приобрели новую динамику. Изменившаяся международная обстановка потребовала от них начать поиск путей для разрешения противоречий, которые несколько десятилетий способствовали развитию англо-русского конфликта. Средний Восток был регионом, где концентрировалась основная масса этих противоречий, где наиболее остро сталкивались интересы обеих держав. Вместе с персидской и тибетской, решение проблемы Афганистана должно было способствовать снятию этих противоречий и прекращению конфликта.
Переговоры по афганскому вопросу начались в Петербурге в феврале 1907 г. И англичане, и русские добивались внесения в текст будущего соглашения условий, которые бы в максимальной степени способствовали закреплению их политических и экономических преимуществ в Афганистане. Стороны очень долго не могли прийти к взаимоприемлемому решению по многим вопросам. В частности, сложным делом оказалась выработка единого подхода относительно перспектив развития пограничного сотрудничества России и Афганистана.
Британский посол в Петербурге Артур Никольсон изначально считал возможным «позволить переписку между русскими и афганскими пограничными чиновниками по местным неполитическим вопросам»[1]. Согласовав свое мнение с позицией Форин офиса, он сообщил об этом министру иностранных дел России Александру Извольскому. Взамен британский дипломат рассчитывал получить от российских властей обещание не направлять в Афганистан коммерческих агентов[2].
Английские предложения рассматривались Особым совещанием при правительстве. Входивших в его состав министров не устроили предложения Лондона, поскольку они фиксировали уже достигнутый уровень русско-афганских пограничных контактов и никак не оговаривали варианты их дальнейшего развития[3]. О том, какими их представляли себе царские дипломаты и военные, говорит текст российского проекта конвенции по Афганистану, направленный А. Никольсону 15 мая 1907 г. В этом документе речь шла об установлении прямых контактов между администрациями пограничных провинций России и Афганистана по местным неполитическим вопросам[4]. Такого рода отношения, безусловно, способствовали бы укреплению российских позиций если не во всем Афганистане, то, по крайней мере, в его северной части. Действительно, одно дело, когда ведут служебную переписку или даже лично общаются российские и афганские офицеры-пограничники (именно с этим соглашались англичане), и совсем на другой уровень выходят двусторонние отношения, когда они ведутся на уровне, например, генерал-губернатора Туркестана и губернатора Мазари-Шарифа (как раз на этом настаивала российская сторона).
Контрпроект на предложения Петербурга был подготовлен в МИД Великобритании примерно через три недели. В вопросе о возможности осуществления прямых русско-афганских контактов на границе новый глава Форин офиса Эдвард Грей поддержал позицию своего постоянного помощника Чарльза Гардинга. Тот предложил дополнить проект соглашения положением о том, что непосредственные контакты между русскими и афганскими пограничными властями станут осуществляться только с согласия эмира Афганистана, а склонить его к этому должно будет британское правительство. В данном случае Россия лишалась бы права самостоятельно добиваться поставленной цели. Кроме того, реализация планов Ч. Гардинга позволяла Лондону и далее активно влиять на формирование внешнеполитического курса Афганистана.
17 июня А. Никольсон вручил текст контрпроекта А.П. Извольскому и на словах пояснил, чем якобы обусловлены предлагаемые изменения. «Мы не можем связать эмира какими-либо обязательствами без его согласия и потому вынуждены сделать соответствующую оговорку»[5], — заявил британский дипломат.
С предложенными Лондоном условиями министр иностранных дел ознакомил ряд членов кабинета, начальника Генерального штаба Ф.Ф. Палицына и туркестанского губернатора Н.И. Гродекова. В течение последующих недель афганский вопрос стоял в центре их внимания. В итоге к началу июля определились основные положения английского проекта, вызвавшие наибольшее число возражений в российских правительственных верхах.
3 июля министр иностранных дел в беседе с британским послом озвучил предварительную позицию Петербурга. По проблеме официального установления непосредственных контактов между афганскими и русскими пограничными властями предложения Лондона, как и следовало ожидать, были отклонены. А.П. Извольский по-прежнему настаивал на принятии такой формулировки, которая допускала бы к участию в них «власти пограничных провинций»[6].
8 июля состоялась еще одна встреча российского министра с британским посланником. На этот раз тон их беседы оказался еще более острым именно из-за несовпадения позиций по вопросу о прямых русско-афганских контактах. А.П. Извольский однозначно высказывался за участие в них «властей пограничных провинций» и даже указывал теперь, что им следует заниматься урегулированием проблем «широкого плана». А. Никольсон пытался возражать, но этим лишь обострил ситуацию. Российский министр иностранных дел ему прямо заявил, что «английская сторона, очевидно, желает ограничить отношения между русскими и афганскими чиновниками очень узкими рамками»[7]. А.П. Извольский в данном случае руководствовался не только политическими, но и практическими соображениями, ибо, как он полагал, «вверить… дело пограничных сношений низшим пограничным органам — значит идти навстречу возможным недоразумениям и осложнениям»[8]. Представители военных властей были настроены еще более решительно. Генерал-губернатор Туркестана, например, предлагал немедленно, без всяких согласований с Англией, уполномочить начальника гарнизона в Термезе и коменданта крепости Кушка на установление прямых контактов с представителями афганской пограничной администрации по важнейшим вопросам неполитического характера, а пограничных приставов и начальников пограничных постов – по мелким, незначительным вопросам[9].
Столкнувшись с последовательным нежеланием царских властей принять их условия, английские дипломаты оставили на время активные попытки добиться реализации своих требований. Э. Грей, Ч. Гардинг и министр по делам Индии Дж. Морли, проанализировав сложившуюся ситуацию, подготовили новые предложения, учтя замечания российской стороны. 12 августа А. Никольсон передал А.П. Извольскому меморандум «правительства Его величества», проясняющий степень готовности Лондона идти навстречу царскому кабинету[10].
Среди прочих условий, британская сторона на этот раз предложила несколько иное решение проблемы организации прямых российско-афганских контактов. Не оставив полностью без внимания претензии Петербурга на участие в них администраций пограничных провинций России и Афганистана, британские власти не отказались и от собственного требования о привлечении к этому лишь особых представителей с обеих сторон. В результате царскому правительству предлагалась такая формула: «Специально назначенные русские и афганские чиновники, находящиеся либо непосредственно на границе, либо в пределах пограничных провинций, имеют право вступать в прямые контакты по местным вопросам неполитического характера»[11]. Очевидно, что эта формулировка одного из наиболее важных положений конвенции была более выгодна английской стороне, позволяя ей максимально ограничить и без того узкие рамки российско-афганских отношений.
Спустя два дня, 19 августа, А.П. Извольский вручил британскому послу полный (ответный) текст российского проекта соглашения. Царские власти все же согласились с последним предложением Лондона. «Специально назначенные представители россий-ских и афганских властей могут вступать в непосредственные отношения для урегули-рования местных вопросов неполитического характера», — заявил российский министр. А. Никольсон сразу признал эту формулировку удачной, поскольку она не требовала дополнительного уточнения статуса и места пребывания лиц, о которых шла речь[12].
С этого момента стороны фактически прекратили обмен мнениями по данной части соглашения, хотя встречи А.П. Извольского с британским послом продолжались вплоть до 29 августа. Дипломаты вели теперь откровенный торг вокруг остальных условий будущего договора.
Подписание конвенции по Афганистану состоялось 31 августа 1907 г. Согласованное ранее положение о возможности осуществления непосредственных контактов по местным неполитическим вопросам между русскими и афганскими пограничными властями вошло в итоговый текст документа[13].
Автор: Симонов К.В.
Примечания:
[1] British Documents on the Origin of the War. 1898-1914. Vol.4.N.Y., 1982. Р.523.
[2] Английское сообщение 11 февраля 1907 г. // Архив внешней политики Российской Империи (далее – АВПРИ). Ф.147. Среднеазиатский стол. Оп.486. Д.232. Л.14.
[3] British Documents… Р.527. См. также: Секретное письмо министра торговли и промышленности Д.А. Философова А.П. Извольскому от 27 марта 1907 г. // АВПРИ. Ф.147. Среднеазиатский стол. Оп.486. Д.232. Л.41
[4] Ibid. Р.533-535
[5] Ibid.P.545.
[6] Ibid. P.548. Начальник Генерального штаба Ф.Ф. Палицын оценивал ситуацию на переговорах более реалистично. Он исходил из того, что «англичане едва ли согласятся предоставить право непосредственных сношений с авганскими властями начальникам военных частей… у границы с Авганистаном» (Ф.Ф. Палицын — А.П. Извольскому, 30 июня/13 июля 1907 г.// АВПРИ.Ф.147.Среднеазиатский стол.Оп.486.Д.232.Л.109), и советовал, со своей стороны, определить, что прямые контакты по местным вопросам неполитического характера станут осуществляться «на границе» между «русскими и афганскими властями, особо к тому назначенными» (Ф.Ф. Палицын — А.П. Извольскому, 22 июня/5 июля 1907 г.// Там же. Л.98).
[7] Ibid. P.549.
[8] Записка относительно английских контрпредложений по соглашению об афганском вопросе, 12/25 июня 1907 г.// АВПРИ.Ф.147. Среднеазиатский стол. Оп.486. Д.232. Л.84.
[9] Телеграмма Н.И. Гродекова Ф.Ф.Палицыну от 26 июня/9 июля 1907 г. //Там же. Л.110.
[10] British Documents… Р.555.
[11] Ibid. Р.555-556.
[12] Ibid. Р.559-560.
[13] Сборник договоров России с другими государствами (1856-1917). М.,1952.С.181.